Юрий Берков - Воспоминания. Автобиографическая повесть

Мы с матерью поселились на втором этаже в двадцатипятиметровой светлой комнате, окна которой выходили на Ленинградскую улицу. Дом был двухэтажный, каменный. Квартира коммунальная. В ней проживало (вместе с нами) три семьи. Всё было бы неплохо, но дверь нашей комнаты выходила на кухню. И тут опять вернулись примуса, керосинки, керогазы. Веся копоть и чад просачивались через дверь и наполняли нашу комнату удушливой вонью. Тем более что наша соседка Неуменова и три её взрослые дочери, оказались на редкость неаккуратны. У них постоянно что-нибудь пригорало, убегало, коптило и чадило. Мать не раз ссорилась с ней из-за этого, но всё оставалось по-прежнему.

Школа №4 на ул. Ленинская, 1954 г.

В Ломоносове я продолжил учёбу в 4-ой средней школе, на улице Ленинская (теперь Еленинская), в 7-ом классе. Школа была двухэтажной деревянной маленькой и тесной.

В классе было около 30-ти человек. Мальчики учились вместе с девочками и это было очень непривычно для меня. Ведь в Ленинграде было раздельное обучение, и я учился в 30-ой мужской средней школе. Девочки казались мне инопланетянками. Я не знал, как с ними общаться, Я сторонился девочек, да и с мальчиками первое время дружбы не получалось. Я был для них чужак, заморыш какой-то. Но потом всё наладилось. Я подружился и с мальчиками и с девочками. В дальнейшем я узнал, что в ленинградской школе некоторые мои одноклассники, повзрослев, так и не сумели найти контакт с девочками, стали пьяницами и гомосексуалистами. Они не смогли создать нормальную семью и плохо кончили. Таковы были плоды раздельного обучения (пуританского воспитания) которое к счастью, через несколько лет отменили.

В Ломоносове мне понравился парк, и я часто гулял в нём. По натуре я был фантазёр и мечтатель, и одиночество не угнетало меня. Я по-прежнему занимался радиолюбительством, но с радиодеталями стало трудно. Не было барахолки, не было свалки. Тогда я записался в радиокружок при станции юных техников, и это сняло все проблемы. В кружке я общался с опытными радиолюбителями, руководителем, и получал необходимые радиодетали и консультации. Я стал строить супергетеродинный радиоприёмник второго класса.

Это уже говорило о серьёзной квалификации.

На Ленинградской улице мы прожили чуть больше года, и мать нашла новый размен. Мы переехали в отдельную однокомнатную квартиру в деревянном доме на ул. Колхозная (ныне Рубакина), как раз напротив рынка (этот дом давно уже снесли).

Квартира располагалась на первом этаже и состояла из 13-ти метровой комнаты и 15-ти метровой кухни. Кухню я впоследствии перегородил,

Тётя Паня, мать и соседка во дворе возле дома на ул. Колхозная, 1956 г.

отделив в ней прихожую и мастерскую. В мастерской у меня был верстак и много разных инструментов. Это было моё любимое место пребывания.

Квартира была довольно холодной, дом старый, «удобства» во дворе, но это не пугало меня. Я носил воду, пилил и колол дрова, топил печку, помогая матери. Здоровье у неё немного улучшилось, да и лекарства появились более эффективные. Гипертонические кризы стали реже. Работала мать в артели инвалидов. Клеила почтовые конверты.

Директор 4-ой школы, Мочалова Любовь Андреевна, 1957 г.

В восьмом классе я подружился с Володей Пинчук. Его дом был рядом со школой на улице Ленинская. Я часто бывал у него. Из окон его квартиры я видел крышу своего дома, а с крыльца моего дома видна была крыша его дома.

Не помню, кому из нас пришла в голову идея установить световой телеграф для связи между нашими домами. Вовка и я установили на крышах своих домов шесты с электрическими лампочками, подключили к розеткам и телеграфными ключами в условленное время стали передавать друг другу сообщения азбукой Морзе. Потом я бежал к Вовке или он ко мне и каждый показывал, что он принял и что понял. В начале было много ошибок, но месяца через два дело пошло. И тут пришли пожарники (а может и КГБ-шники) и потребовали немедленно ликвидировать эту связь, поскольку проводка не отвечала требованиям пожарной безопасности. Так закончились наши опыты со световым телеграфом.