Сергей Буянов - 730 дней в сапогах. «Служи по Уставу, завоюешь честь и славу!»

Жизнерадостное лицо прапорщика Кондрата, побагровев, превратилось в свирепую харю с раздувающимися ноздрями.

– Мать вашу раз-эдак! – заорал он, вращая красными от прилившей крови глазами. – Бараны! Построиться в две шеренги! И не курить в строю!

Побросав бычки под ноги, разношёрстная публика нестройными рядами растянулась на десятки метров.

– Сено, солома! – рявкнул Кондрат. – А ну-ка, два шага вперёд, вышеназванные разгильдяи!

Среди вышеназванных разгильдяев оказались и Лёха с Кирюхой.

– Теперь по одному вызывать будет, – шепнул Кирюха. – Застегни все пуговицы!

Лёха не успел спросить, зачем – первым вызвали Кирюху. Он обречённо поднялся на крыльцо и в сопровождении Кондрата вошёл внутрь военкомата. У входа появилась худющая военнослужащая с крючковатым носом, усеянным угрями в различной стадии созревания. Прыщи придавали её физиономии сходство с маковой баранкой обрызганной клюквенным морсом.

– Тальянкин! – необычайно низким голосом зачитала она, спустя некоторое время.

Лёха вышел из строя и неспешной походкой зашагал к крыльцу.

– Быстрее нельзя? – прохрипела выдра. – Ничего, там научат!

За порогом стоял Кондрат, упираясь руками в бёдра. Похоже, к нему возвратился жизнерадостный настрой. В конце коридора на деревянной скамейке сидел Кирюха. Он с полным безразличием рассматривал засаленные плакатики по гражданской обороне.

– Этот по Уставу идёт, хотя и хитрожопый. – заметил прапорщик. Он указал Лёхе на противоположную от Кирюхи скамейку.

Будущие солдаты мгновенно заполнили узенький коридорчик. Последним появился долговязый паренёк в очках с роговой оправой. Ссутулившись, он стоял в обшарпанном дверном проёме. Его жидкие тёмные волосы спадали до плеч, а джинсовая курточка была застёгнута на две нижние пуговицы.

– Вот и самый хитрожопый заявился! – со зловещей радостью объявил Кондрат. – Ты повестку читал, сучий потрох?

– Вот она, пожалуйста, – пролепетал длинноногий, показывая прапорщику смятый клочок бумаги.

– Тебя, ублюдка, не просят показывать, а спрашивают! Читал?

– Кажись, читал, – долговязый преданно посмотрел в глаза командиру.

Призывники разом повернули лысые головы к прапорщику.

– Во, тормоз! – раздался чей-то голос.

– Я, спрашиваю, тебя, недоносок, – печатая слова, произнёс Кондрат, – читал ли ты, что я, для таких тупорылых, написал на повестке?

– Не знаю, где читать, – промямлил долговязый, разглядывая повестку.

– Там написано, чтобы ты, хрен моржовый, «под нуль» пришёл!

– Это куда? Объясните, пожалуйста.

В глубине коридора раздались несмелые смешки.

– Что там за смехаёчки? – Кондрат оглядел толпу рекрутов. – А это значит, что ты должен быть лысым, как жопа бегемота! И застёгнутым наглухо, понял?

– Да. Извините, пожалуйста, не сразу понял вас, – патлатый призывник провёл дрожащей ладонью по шевелюре и принялся спешно застёгиваться.

– Вот так! – одобрительно хмыкнул Кондрат и внезапным отработанным приёмом дёрнул за полы модную курточку. Металлические пуговицы со стуком покатились по полу. Поправив очки, призывник опустился на колени и начал собирать пуговки с выбитыми буквами Montana. В кучке призывников нарастал сдавленный смех.

– Извините, пожалуйста, я тут приберу немножко.

Смех набирал обороты. Кондрат, чувствуя, что теряет контроль над рекрутами, окончательно рассвирепел.

Когда кованые сапоги Кондрата втаптывали алюминиевые пуговицы в деревянный пол, никто не смог удержаться от гогота. Самые угрюмые, глядя на недоумевающую физиономию долговязого, заржали во весь голос.

Кирюха заливаясь безудержным смехом, откинулся на стенку затылком. Руками он держался за живот. По его примеру гоготала добрая половина призыва. Иные, как Лёха, хохотали взахлёб, согнувшись в три погибели.

– Отставить! – диким голосом прокричал Кондрат. – Кто хочет на его место?

На место пострадавшего никто не претендовал. Вмиг возникла испуганная тишина.

– Тебе эта одёжка больше не пригодиться, – утешил Кондрат. – Садись на эту лавку с хитрожопыми!

Долговязый присел на скамейку, куда первым попал Леха.

– Так! Всем получить лист обхода врачей! – скомандовал прапорщик. – А вам, хитрожопые, прямиком к нашему парикмахеру! Не хотели подстричься за десять копеек, ставьте по рублю на стол!

В отдельной комнатёнке стоял обглоданный деревянный стул. Он жалобно заскрипел под весом Лёхи. Парикмахер с лиловым носом прошёлся по стриженому черепу Лёхи, затем выразительно глянул на стол. Там в беспорядке валялись драные и мятые рубли. Лёха, усмехаясь, аккуратно поставил свёрнутую в трубочку купюру на центр стола.