Аглая Набатникова - Рехилинг (сборник)

Не санкционированные браком сексуальные отношения считались преступлением и карались полицией.

Парадоксально: мне, молодой, феминистски настроенной особе казалось, что тут, в царстве «угнетения женских прав» всё устроено вполне удобно для женщины. Деньги, которые выплачивались невесте на свадьбу, служили её страховкой, и если муж козлил, можно было уйти, забрав своё. Не говоря уже о том, что с любой внешностью ты гарантированно получала любвеобильного и непьющего мужа. Однако, все арабы мечтали жениться не на своих подругах, а на белой женщине, чтобы она «учила детей чистить зубы». Чему учат детей арабские женщины, было страшно подумать, хотя египтяне выглядели цветущей нацией, сияя крепкими белыми зубами.

Карим перевёл разговор на мои планы, у нас была игра: он намекал, что неравнодушен ко мне, и ждал от меня приглашения в гости, я якобы не понимала намёка. Впрочем, игра была деликатной.

Зазвенел колокольчик: в шишаманную ворвалась шумная компания из четырёх человек. Это были трое туристов с обветренными лицами – два парня и девушка – и мой новый знакомый с Голубой Лагуны, тёмно-шоколадный араб с ядрёными белками глаз – все были одеты по-спортивному, но модно и с лёгкой небрежностью, что выдавало в них людей со вкусом, живущих полной жизнью. Шоколадный приветственно кивнул мне, сходу схватил с прилавка большой там-там и начал бешено выколачивать ритм. Карим смотрел на своих друзей одобрительно.

Девушка и оба парня пошли в пляс. Я присматривалась к «цыганам», подёргиваясь под барабан на месте. Девушке было лет двадцать, густые вьющиеся волосы длиной до пояса были распущены, крепкий загар оттенял ясные голубые глаза на круглом, как у матрёшки, лице. Очевидно, она была русской. Двигалась матрёшка ловко и с удовольствием, смотрела немного заносчиво, как человек, который живёт здесь давно и относит себя к сливкам общества. На ней была тёмная толстовка с капюшоном и повидавшие виды брюки сафари, из чего я заключила, что снобизм девушки имеет спортивное происхождение: так военные смотрят на неуклюжих гражданских. Второй участник танцевального номера был невысокий худой европеец лет тридцати, в очках и дурацкой вязаной шапочке: имидж фрика позволял ему одеваться инфантильно, в оранж и ультрамарин; третий, мужчина в чёрном, с выгоревшими до белизны волосами, был немолод, около пятидесяти, но обладал сильным и привлекательным телом. У него была фигура наездника или боксёра: невысокий рост, компактное, хорошо скоординированное тело с развитыми мышцами. В прозрачных зелёных глазах светились интеллект и жестокость, взгляд цеплялся за людей и просвечивал рентгеном. На меня он не обратил внимания. Я немедленно окрестила его «плейбоем».

Карим сообщил мне, что это звёзды местной винд-сёрферской станции, девушка – инструктор, а её белые спутники – лучшие в деле.

Плейбой обратился к своему шоколадному другу по-английски с просьбой потанцевать для нас, как он умеет. Шоколадный бросил барабан, встал и ослепительно улыбнулся. Карим сел на замену музыканту, матрёшка и фрик расселись на креслах напротив и закурили кальян.

Шоколадный то ли был наполовину негром, всё-таки мы находились на африканском континенте, то ли бедуином, то ли просто загорел как уголёк на открытом солнце. Он начал идти круг за кругом, размахивая руками и всё с большей страстью погружаясь в музыку. Арабы рождены на свет, чтобы танцевать, и этот был не исключение. Тонкая блестящая маечка из какой-то физиологичной химии, которую так любят спортсмены, облегала мощную спину. Он был долговязым, с приподнятым плечевым поясом, как птица, готовая взлететь. Под смоляными кудрями блестел пот: он весь источал восторг от жизни, экзальтацию. В танце он много раз начинал прикрикивать от избытка чувств. Крупные лошадиные зубы и белки глаз сияли.

Я засмеялась и начала аплодировать. Плейбой сел рядом со мной, невзначай коснувшись меня бедром. Я обратила внимание: он любовался другом и даже не смотрел в мою сторону. Его поведение походило на изощрённый флирт, который практикуют опытные ловеласы.

На мусульманском курорте, где тестостерон разлит в воздухе, густой как сметана, я со своими большими глазами и стройной фигурой привыкла быть в центре внимания. Игнор цеплял моё самолюбие как крючок.

Плейбой дал команду закругляться, и мы уселись пить чай. В своей группе он был главным.

Для знакомства я затеяла свою любимую игру, секрет которой в том, что ты наблюдателен, а другие люди нет, и твои выводы о них кажутся им магией; это отличный аттракцион.