Сергей Александров - Время памяти

Злющие и страшные собаки!

Потом этот фашист оттащил от нас собаку, заулыбался.

Мы выглянули из подпола.

Фашист с собакой что-то сказал другому фашисту, который сидел на мотоциклетке.

Оба засмеялись.

Потом тот, кто держал свою собаку, показал на нас, и что-то крикнул.

И собака помчалась к нам!

Я от страху заорала и закрыла лицо ладонями.

Вдруг слышу рычание. Потом крики.

Потом два выстрела.

Потом опять страшный крик.

Потом выстрел.

Потом стало тихо.

Я отняла ладони от лица.

Смотрю, Феня вылезла из подпола и к собаке идёт. А собака на фашисте лежит. Я тоже подошла. Посмотрела.

Первый немец лежал около мотоциклетки с разорванным горлом.

Второй завалился на коляску спиной.

В его шею вцепился немецкий пёс.

Собака вся была в крови и ошмётках шерсти.

И часто-часто дышала.

А из боков свистело.

Я погладила её по носу, и она отцепилась от фашиста.

Мы с Феней еле-еле оттащили собаку от мёртвых немцев.

Я нашла у себя к кармашке маленький кусочек рафинада – его мама дала мне перед уходом. И Фене такой же дала, но та его давно зализала.

Этот кусочек я протянула собаке.

Она чуть открыла глаза, лизнула сахар.

Потом глаза её закрылись.

И она умерла…

Мы с Феней на краю огорода выкопали могилку, обложили её изнутри досками, что нашли в нашем разрушенном доме.

Потом я заметила какую-то табличку на ошейнике.

Сняла ошейник и оттёрла табличку от грязи и крови.

На тусклом желтом металле таблички было выдавлено ВАНЮШИН.

Всё.

USCHI – распространённая немецкая собачья кличка.

Motorred – мотоцикл.

– Siehe, Kurt, welcher guter Hund! (– Смотри, Курт, какой хороший пёс!

– Ist verlorengegangen… (– Потерялся…)

– Platz! (– Место! – термин немецкой дрессуры.)

– Siehe, versteht! (– Смотри, понимает!)

– Jetzt wird der kleine Zirkus! (– Сейчас будет маленький цирк!)

– Voran! Fass! (– Вперёд! Взять! – термин немецкой дрессуры.)

– Vorsichtig, Kurt! (– Осторожно, Курт!)

– Вылет самолёта «Москва-Октябрьский» в связи с неготовностью принимающего аэродрома задерживается. О времени вылета будет сообщено дополнительно. Следите за нашими объявлениями…

И вот так через каждые пятнадцать минут на протяжении уже более двух часов.

Снегопад.

Непреходящее бедствие для всех маленьких провинциальных аэродромов…

Аэропорт «Быково».

Такие объявления в нём идут с интервалом в одну-две минуты.

Кто-то, размахивая руками, ругается у стойки администратора. И его не слышно. Чей-то пацан лет пяти-шести раскапризничался от долгого ожидания и людского гама – и орёт. И его тоже не слышно. Через пяток кресельных рядов неунывающие студенты хором поют под гитару. И их вообще совершенно не слышно.

Слышно только одно:

– Внимание! Вылет самолёта «Москва- Бугульма» задерживается…

В который раз ругал я себя последними словами. Ишь, какой барин выискался – не захотел в поезде одни сутки поскучать – на самолёте ему приспичило! В восемнадцать ноль-ноль «Октябрьский» до утра закроют – и будешь на жесткой лавке под аккомпанемент диспетчерских объявлений до утра бока мять!

С очередным гласом из репродуктора кому-то повезло – две тётки с огромным запечатанным рулоном ковра подхватились и рванули в сторону терминала.

И тут же их места напротив меня заняла пожилая супружеская пара – осунувшаяся от усталости, с заплаканными глазами, женщина, вроде бы – татарка, и прям таки огромный – под два метра – сухощавый мужчина славянской внешности.

Муж гладил жену своей большой ладонью по голове, по плечу, шептал что-то на ухо, заботливо придерживая прядь полуседых волос…

«Тоже, наверно, опаздывают – вот и расстроилась женщина, – подумалось мне. – Да и ладно – у меня своих забот хватает!»

Еще раза три всё тот же противный и назойливый, как осенние мухи, женский голос извещал всех и каждого о невозможность полёта в Октябрьский, и я окончательно смирился с мыслью о неизбежности ночёвки в аэропорту. До Роковых восемнадцати ноль-ноль оставалось всего два с половиной часа…

– Извините за беспокойство, где здесь можно отбить телеграмму?

Я поднял от Агаты Кристи, которую перечитывал от нечегоделанья во второй раз, глаза.

Тот самый мужчина, что утешал сидящую напротив женщину, слегка склонился ко мне и повторил вопрос:

– Где здесь телеграммы дают, случайно не знаете?

Так я познакомился на коротких полтора часа с Дмитрием Васильевичем и Розой Назимовной.