Ирина Сабенникова - Маленькая вещица для хранения драгоценностей (сборник)

Мы даже не замечаем, как много сил тратим на обиду, прежде чем приходит понимание простой истины: Все, что ни делается, – все к лучшему. Когда тебе больно и обидно, поверить в этот постулат невозможно, но проходит время, и понимаешь: к лучшему все сложилось, не для тебя был этот человек. И хотя между вами есть определенное притяжение, судьба не допускает такого союза потому, что мы приходим в жизнь для реализации собственного «Я», а не для того, чтобы удовлетворить чей-то эгоизм.

Ей было лет девятнадцать, не больше, непосредственная, открытая миру, влюбленная во всех и каждого, точно ребенок, не знающий еще разочарований. Такие привлекают часто людей изломанных, утративших большей частью свои иллюзии, кроме той единственной, что кто-то другой поможет им подняться, вытянет их из гнилой ямы обстоятельств. Они, как тонущие, хватаются за любую соломинку. Но творческая личность, даже завязнув в болоте, ищет чистую, не замутненную горьким опытом душу, чтобы прильнуть к ней и через это спастись. Ему стыдно, он мучается сознанием вины, осознавая, что может затянуть в свою трясину невинного, но успокаивает себя тем, что никому еще не удавалось прожить жизнь и не увидеть ее, пройти по грязи и не испачкаться. И вот он выбирает своей точкой отсчета для возрождения ее, ничего не подозревающую и не готовую к таким испытаниям, и выстраивает уже от нее свою новую систему координат, стараясь крепко-накрепко привязать ее к себе.

Это несложно, довольно рассказать ей откровенно о своих жизненных переживаниях, страданиях духа и плоти, непонимании близких, о мучениях совести по поводу втягивания ее в круговерть своей жизни и разбудить ее врожденную жертвенность, свойственную всякой женщине.

Она с радостью поверит в свою способность исцелять страждущую душу, не зная еще, что за чужое исцеление надо всегда платить своей душой, иначе не бывает. И платит. А когда-то у нее все же начинают пробуждаться сомнения: не слишком ли высока цена, да и хочет ли другой человек действительно исцеляться или же он временно нуждается в ее поддержке, чтобы сохранять устраивающий его status quo , чтобы не пойти совсем ко дну. Однако и быть как все он не желает.

Как же можно жить без чувственных фантазий, ведь жизнь так скучна, словно старый подгнивший дом, где окна закрыты ставнями, а внутри всегда идет дождь. Жаль, конечно, эту простушку, которая так усердно старается навести в этом доме порядок. Можно было бы показать ей и райский сад, и солнечный ветер, и вечно меняющиеся миры подсознания, но она этого не хочет или не видит, не всем дано видеть!

А жизнь вокруг меняется, и девушка становится настороженной, чувствуя, но еще не вполне понимая угрозы, нависшей над ней, она все еще идет к тому, кто просит ее о помощи, может быть, по привычке или из страха остаться один на один со своей неизвестной и пугающей этой неизвестностью жизнью. А он все глубже и глубже включает ее в систему своих координат: знакомит с друзьями детства, погружает в чужой, непостоянный и в то же время привлекательный своей неоднозначностью мир творческих людей, которым до нее нет дела, и она может наблюдать за ними, подмечая их достоинства и недостатки, еще не зная зачем, но делает это интуитивно, из обычного женского любопытства. Потом наступает очередь знакомства с родными, и они с радостью принимают ее, тоже почему-то надеясь на ее способность исцелять души или пусть одну, всего одну душу их единственного сына, из-за которого у них самих болят их души, крепко сплетенные друг с другом.

Но опять приходят сомнения, простые женские сомнения: хватит ли сил тянуть по жизни воз чужого неверия, разочарования, слабости, когда человек не слишком усердствует в том, чтобы спасти себя самого. Но воспитанное с детства чувства ответственности за тех, кого приручили, хотя не вполне понятно, кто кого в данном случае приручил, препятствует уже возможному, пусть только теоретически возможному, разрыву. Конечно, это не потерянное время: она пробудилась от младенческого сна, ее глаза открылись, не боясь уже смотреть на мир со спокойной уверенностью, а вовсе не с прищуром, точно от яркого солнца, когда жаждешь познания, но в то же время боишься, что оно нарушит то неустойчивое равновесие, которое тебе удается поддерживать внутри себя. И именно тогда, в последний момент перед прыжком в чужую пропасть, люк захлопывается – все кончено. Человек, по-прежнему глядящий на нее печальными любящими глазами, ожидая почему-то и в этот раз понимания, сообщает, что он женился, выполняя какие-то давние никому не нужные обязательства, на своей приятельнице, которую любил десять лет назад. Все это похоже на плохую пьесу начинающего драматурга, если бы не унижение и боль, которые вполне реальны и теперь являются частью ее жизни. Но сколько бы она ни спрашивала тогда и позже, почему так, зачем, – ответить никто не мог. Что это было: предательство? Ошибка? Стечение обстоятельств? Человеческая слабость? А может быть, все вместе? Так трудно разделить на отдельные составляющие нашу природу, не стоит и пытаться: какой есть человек, такой он и есть. Но все же однажды, пусть и много позже, все становится просто и ясно: все сложилось именно так, потому что иначе было нельзя, это чужая жизнь, чужая система координат и неправильных для нее самой привязок, а надо строить свою собственную и искать свою точку отсчета. В конце концов, с ней расплатились жизненным опытом: никто не приходит в твою жизнь случайно. Трудно ли быть благодарным, когда ты обижен? Невероятно трудно, но учись прощать. А если все же не научишься, что тогда? Тогда живи с обидой, что, конечно, счастливым не сделает, но еще хуже другое: неразрешенная ситуация возвращается, и тебе от ее разрешения не уйти – это твое испытание. Когда она вернется, неизвестно, но вернется обязательно.