Анна Чернышева - Чужие боги

– Я – тот великий, кто создал свой свет. Я пришел к тебе, Осирис, слава тебе, Осирис… В силе и мощи в Ро-Сетау. Поднимись в могуществе в Абидосе, Осирис!…. Ты обходишь небо, плывешь в присутствии Ра….

Арсам устал прислушиваться к невнятному бреду несчастной фигурки, приблизился, чтоб лучше было слышно.

– …проложи ему путь в Большую Долину. Освети путь Осириусу! – разобрал перс.

Жутковатые стражи налегли на тяжёлые створки, ворота едва приоткрылись, а мгновение спустя и вовсе исчезли вместе с гигантами. Маленький человечек пошёл дальше в темноту, и любопытный Арсам устремился за ним. Ему показалось, что дымная завеса стала прозрачней. Впереди он увидел две длинные тропинки, огибавшие удивительное озеро, тёмная вода которого горела ярче любого костра. Красные отблески пламени освящали одинокую человеческую фигурку, замершую на распутье. Ему было над чем задуматься. На обеих тропинках путника ожидали жуткие уроды, на взгляд перса довольно мало отличавшиеся от тех, что охраняли ворота, – полулюди, полузвери. Тщедушный опять забормотал:

– Владыка двух истин! Я пришел к тебе, о, господин мой!… Тот, чьи близнецы любимые – Два Ока, Владыка двух Истин, – таково имя твое…

Никем не замеченный, перс всюду следовал за бормотавшим человечком. Тому явно было очень страшно, он буквально трясся на каждом шагу… Казалось, он немного успокоился, укрывшись под сенью жидких пальм, даже присел отдохнуть. Арсам приблизился к оазису. Здесь дышалось легче, не было видно мрачных уродов. Перс решил, что тяжкая дорога подошла к своему концу, но тщедушный со вздохом поднялся и поплёлся дальше. Он всё шёл, шёл, мимо смутно различимых холмов, отпирая огромные ворота с помощью непонятных слов.

Ахеменид успел холодно отметить, какой тяжкий бред его мучил. Но не мог вырваться из его плена.

– …Я знаю тебя, знаю имена сорока двух богов, которые находятся в Чертоге двух Истин, – все бубнил тщедушный. – … Которые пьют кровь в этот день испытания в присутствии Уннефера…

Дымная тьма разом рассеялась, отступая перед ослепительно солнечным светом. В яркой желтизне перс различил длинный высокий зал. Всё здесь казалось персу странным и непонятным. Но он не стал осматриваться, не мог отвести взгляд от фигуры высокого стройного человека, восседавшего на троне в дальнем конце зала. Над его головой сиял солнечный круг, который и заливал всё своим жарким светом. Маленький человечек, за которым всюду следовал Ахеменид, торопливо направился к величественной фигуре. Он снова заговорил, и опять Арсам не мог понять смысла его речей.

– Я не совершал несправедливости против людей. Я не притеснял ближних… я не отравлял. Я не делал того, что неугодно богам. Я чист… чист… чист…

Арсам устал от бессмысленных звуков, стал вертеть головой, присматриваться сощурившись. Снова зал был полон странных величавых гигантов. Один из них с длинной шакальей головой в вытянутой руке держал весы, внимательно глядя на неподвижные чаши. Арсаму показалось, что в одной из них бьётся живое человеческое сердце. Он брезгливо отвернулся, но тут же пожалел об этом, наткнувшись взглядом на новое чудовище, страшнее всех уже виденных. Задними лапами оно походило на очень большую свинью, грудь и передние лапы были львиными, а вытянутая тёмно-зелёная голова клацала огромной пастью с ужасными зубами…

– Кто ты такой? – услышал Арсам раскаты грома над своей головой. – Зачем ты здесь?

Солнечный гигант говорил на неизвестном языке, но теперь перс ясно понимал каждое слово.

– Я Арсам, из рода Ахеменидов! – гордо шагнул вперед перс.

– Тебе здесь не место! Убирайся!!! – грохотал гигант….

Сияние померкло, видение исчезло, сознание возвращалось медленно, мучительно. Липкий жар не отпускал. Арсам с трудом поднёс к лицу тяжёлую руку. Провел ладонью по лбу, мокрому от пота. Медленно открыл глаза, но ничего не увидел в плотной темноте. Осторожно повернул мучительно гудящую голову, светлее не стало.

– Ночь, – удивился Арсам.

– Сегодня новолуние, самая тёмная ночь, – услышал он приятный женский голос, уловил нежный аромат душистого масла.

Новое виденье возникло чёрным силуэтом на фоне узкого проема. Одной рукой женщина отодвинула край циновки, заменявшей дверь, другой держала крохотную плошку с горящим маслом. Свет от неё колебался и едва разгонял тьму, почти не освещая лица вошедшей.

Она говорила по-мидийски, но перс знал этот язык, он приходился дальним родственником и прежним царям Мидии. Арсам приподнялся на локте и всмотрелся в темноту, смог различить только её силуэт.