Александр Гусев - Зов. Оглядываясь назад

Лампочка вызова бортпроводников у меня над головой горела неугасимым огнем и стюардессы сновали к нашим креслам с усталой дежурной улыбкой, выслушивая бесконечные просьбы-требования и жалобы мамаши. Сначала она была возмущена отсутствием возможности зарядить планшет. Потом требовала наушники к нему, ей не нравились предлагаемые напитки, она требовала заменить начатую еду, т.к. там не был указан состав веществ или калорий… и так 12 часов.

Наконец-то самолёт под хлопки аплодисментов коснулся земли, завершив трансатлантические муки перелета. Яжмать тут же принялась названивать кому-то и, старалась говорить шепотом, но видимо уши были у нее заложены перепадом давления в салоне, и диалог получился громким, слышимым не мне одному:

– Айзик! Да! Мы приземлились!

– Как, ты еще в Нью-Йорке, в аэропорту? Задержали!? – она явно была недовольна.

– Дети! Папа встретит нас как обычно, но через два часа!

– Не спрашивай, Айзик! Это ужасно! Я так никогда еще не летала, ну ты можешь себе представить, меня и в чартере, да еще в эконом классе… но это все потому, что я у тебя экономная и хозяюшка!

– Ты забронировал ту же виллу? Тогда скажи им чтоб вода была в бассейне теплая и чистая!

– Ну как же?! А в позапрошлом месяце там плавали листья и у мальчиков был понос… это только от воды в бассейне …нахлебались.

– Ужасный перелет, я никогда больше не полечу в этом быдлосалоне! Встречаемся там же у выхода, дьюти-фри.

Ровно через две недели, я, загорелый, просоленный и пропитанный насквозь местным ромом, сидел в кресле самолёта и ждал обратного вылета… суетились стюардессы, хлопали крышками багажных полок. Я в этот раз был у окна и надеялся, что 12 часов со мной рядом «поселят» загорелую красотку… девушек и вправду было много, но садились они все мимо…

Поток пассажиров прекратился и я уж решил, что лечу один, как вновь хлынули и среди людского говора, я услышал знакомый писклявый голосок:

– Сема! Лёва! Нам дальше, вон с той стороны!

Я похолодел! Только не это!… и точно, это были они… я закрыл глаза… хмель выветрился в ожидании ударов колен и толчков локтями…

Господи! Только не они!

И меня он услышал…. голоса на мое удивление прошмыгнули мимо, в хвост самолёта, ВИП – семейка в этот раз досталась другим несчастным.

Услышал он и про мою просьбу о молодой девушке – не прошло и пяти минут, как полтора центнера чрезмерно роскошного, загорелого шоколада, расплылось по всем свободным местам кресла, рядом со мною…

Мой сдавленный мозг кричал: – «Сёма! Ты где, милый мальчик! Вернись!»

Будьте конкретнее в своих мольбах и желаниях…

Небольшой сельский магазин, середины 80х годов. Взгромоздив на прилавок безразмерный бюст, томится и скучает продавщица Татьяна, иногда, лениво отгоняя мух. Душный воздух пропитан целым букетом всевозможных запахов, характерных только «сельмагам», хозяйственного мыла, ржавой селедки в старой бочке, растительного масла. Я уже давно всё купил, собирался уходить, но оторвать взгляд от сверкающей выхлопной трубы новенького мотоцикла «Минск», с аккуратным ценником в 380 рублей, никак не мог.

Хрипло простонала входная дверь, явив местного алкоголика Григория, проследовавшего с траурным, печальным видом к прилавку.

– Даже и не начинай, лучше уходи, сразу! – вместо приветствия, затарахтела Татьяна и добавляет еще громче, – зараза!

Мутный взгляд Григория блуждает по пустой полке, ранее уставленной алкоголем, а сейчас опустошенной «сухим законом», лицо его еще больше багровеет. Долго возится в карманах, высыпает содержимое на железную чашу огромных синих весов. Татьяна не считая мелочь, сгребает и высыпает ее в ящик стола.

Узкому кругу посвященных, синеватых лиц давно известно, что Татьяна приторговывает из под «полы» в разлив «Экстрой».

– Тут и на столовую ложку не хватит, слышишь!?

– А мне и не надо, дай этих, как их, «Неву».

– Чего, какую тебе еще ниву?

– Лезвия! «Нева», – и ткнул пальцем в стекло витрины, где лежала среди иголок, наперстков и ниток, синяя коробочка.

– О!? Давно пора тебе харю побрить или за ум взялся?

– Угу, взялся, ждите, – принимая лезвия, затрясшимися руками промычал Григорий, – лучше налей, пока по-доброму прошу.

– Я те сейчас одобрю, – привычно хватаясь за швабру и угрожающе выпятив грудную артиллерию, привстала Татьяна.