Алла Зубова - Посиделки на Дмитровке. Выпуск девятый

Эти события подтолкнули СССР к развалу, а Литва три дня провела в напряжении, для нее победа ГКЧП имела бы самые непредсказуемые последствия (в худшую сторону).

«… По порядку не могу. Как прошли 19 и 21 авг.? Страшно настолько, что Лида ни о чем меня в эти дни не спрашивала. Только сказала: «Как скажешь, так и поступим».

За это я ей и благодарен. А 22 августа все литовцы окрестные приходили нас, четверых (русских), поздравлять. И почти все говорили одно и то же: через 15 минут после падения вашего Белого Дома нас уже не было бы. Литва перестала бы существовать…

Можешь себе представить, я принимал поздравления тихо, но с внутренней гордостью. Громко принимать мешала совесть – ведь меня не было в Москве, что я и говорил всем литовцам.

А сосед, который строит дом, даже устроил в нашу честь вечер у своего недостроенного дома. «Ведь в эти три дня я понял: мне уже никогда ничего не достроить. Россия спасла всех и меня».

…А накануне, 10—12 августа, нас все-таки пригласили на литовскую свадьбу. Поехали вдвоем с Лидой. Хозяева не знали точно, приедем ли мы и жених, Ромас, сказал: «Я бы за вами все равно поехал!» (А это 140 км…) Когда увидели нас, вылезающих из автобуса, всей свадьбой пошли нам двоим на встречу… Мы не удержались и оба расплакались.

Свадьба была по всем литовским обрядам, прекрасна, как жених и невеста. Три дня мы там гуляли. Было много трогательного, например, руководитель свадьбы, блистательный дядя жениха, вдруг объявляет:

– Литовцы, встаньте!

Встало 70 человек.

– Дзуки, встаньте! (это ветвь литовского народа, одна из пяти).

58 человек встало.

– Русские, встаньте!

Два человека встало – мы с Лидой!

– Москвичи, встаньте!

Два человека снова встали – мы.

А всего на свадьбе оказалось 72 чел.

А вообще это рассказ отдельный, и у Лиды он получится (в Москве) лучше. (Считалось, что у Володи память очень эмоциональная, зато я лучше помнила детали – Л.А.).

И вот после такой высокой ноты, прекрасных дней и ночей, душевного нашего взлета, наступило 19 авг. Если бы не ловили «Свободу» и в ночь на 21 – «Эхо Москвы», не знали бы вообще ничего из правды событий…»

1991 год. Миновали тревоги января и августа, когда советская власть душила Литву, а потом боролась сама с собой в образе ГКЧП. И закончился год совершенно фантастически – в декабре рухнула сама эта власть.

«Великий и могучий» упал, как червивое яблоко с ветки, без бунтов и кровопролитий, одним росчерком пера. Ни один патриот не вышел на защиту.

Начался 1992 год. 22 мая мы всей семьей – я, Володя, Алена, Антон – приехали на свой облюбованный хутор Шалишки.

Письмо Володи Якову от 4 июня 1992 года:

«…Открыли купальный сезон 1 июня. Вода 20…

…Был трое суток на днях в Вильнюсе. Для Марукаса полная неожиданность. Расплакались. Я приехал в 10.30 с хутора, он со своего хутора в 14.00, не сговариваясь. Достал он из загашника бутылку вина «Виорика». 30 гр. выпил я, остальные 720 гр. – он. Говорили, говорили. Большой специалист по лечению инфарктов. Два у него было и два предынфарктных. Так что сошлись коллеги!»

Выражение «сошлись коллеги» имеет в виду, что за два с лишним месяца до того Володя тоже перенес инфаркт. Поэтому и пригубил он только 30 грамм вина, а Марукас, за давностью своих болезней, уже решился на большее. Поэтому и пишет Володя в том же письме, что «… всю работу взвалила на себя Лида. Мне придется месяц-другой потерпеть. Дал Лиде слово «не встревать». А что поделаешь?!» И дальше: «… Долго не брал ручку в руки, кажется, заново учусь ею пользоваться…

…Чего хочется? А самого простого: чтоб о торговле речь не шла. А текла бы беседа устно и письменно обо всем позабытом, о природе в каждом из нас и в детях; о природе, как таковой, она не бывает будничной. Это мы можем быть будничными и скучными. Да что говорить! Не хочется пустых слов, которых, несомненно, стало много больше вокруг…»

Все эти мысли – нащупывание Володей подходов к конкретной работе. А еще след недавней болезни обострял восприятие чуда окружающей природы. Из письма к Якову Акиму от 16 июля 1992 года:

«…Сушим липовый цвет. Аромат в комнате редкий, ни на что не похожий. Где природа берет такое разнообразие всего? Непостижимо. Только теперь могу, кажется, понять поведение какой-нибудь бабочки или мухи! Если день у Бога мог равняться тысяче лет, то их краткие миги в мире цветов и запахов как бы что-то обратное, но такое же плодотворное, насыщенное. В общем, не знаю точно, что хочу сказать. Гармония еще не постигнута. Всего со всем гармония. Человек, наверное, выпадает из нее все больше со своими знаниями.