Грейс Одли - Если ты мне веришь. Однажды твои мысли станут реальностью

Временами, я не могла разобрать некоторые слова в рассказе мужчины. Этому причиной слиж его охрипший голос. К тому же, я понимала, что старик явно переживал не только по поводу того, что ему приходиться рассказывать это мне, хотя он сам и предложил. Но также я была уверена, что все, что говорил тогда мужчина, с превеликой болью ударяло его пережитыми волнениями и страхами. Он действительно был взволнован теми событиями, которые он намеренно заставлял себя вспоминать изо дня в день. Убедившись, что я слушаю его рассказа, старик продолжил:

– Наверное, – с сожалением вздохнул он, – как опытный психиатр, я поступил правильно, но как человек нет. Это я понял только спустя две недели, с момента поступления в нашу клинику Кристен. А теперь, мне не дано еще раз встретиться с ней. Как бы того я не хотел.

Старик снова замолчал. Вероятно, вспоминая, какова была их последняя встреча с мисс Раян.

– Кристен Раян была вашей пациенткой? – с какой – то печалью спросила я, наклоняясь к старику, но мужчина не ответил на мой вопрос. Наверное, просто не расслышал. Он все также продолжал рассказывать, поглаживая кожанную обложку дневника, и я не посмела ему мешать, повторяя вопрос снова.

– Моя жизнь здорово перевернулась после знакомства с мисс Раян, и после ее смерти тоже. Каждое ее слово, каждое движение надолго останется в моей памяти. Я словно тоже сошел с ума, когда заметил за собой, что меня тянуло к ней. Мне нравилось слушать ее истории, хотя при этом я трезво оценивал всю ситуацию и понимал, что передо мной, человек с нарушенной психикой. Я знал, что все, что она говорит – глупая ложь, придуманный ею мир, и этому находились научные объяснения. Но речь ее была правильной, а поведение приемлемым, что нельзя было сказать о других моих пациентах. Быть может, я тоже начинаю сходить с ума от всего этого бреда? – голос мужчины становился все громче. Старик резко повернулся ко мне так, что я чуть не упала с лавки. Он грустно улыбнулся, отвернувшись. Признаться честно, мне стало слегка жутковато после таких слов старика. Но он явно не ждал ответа. И, видимо, вряд ли стоило ему что – то говорить. Старик совсем не нуждался в моих советах.

– Последний наш разговор был самым насыщенным и откровенным. Она просто хотела рассказать кому – то свою историю. Я был единственным человеком, кому она могла довериться. И я благодарен Кристен за ее доброту и за все эти дни, которые я провел, слушая ее рассказы, – старик взглянул на небо, правда, его было совсем плохо видно из за веток деревьев, которые до сих пор держали на себе пожелтевшие листья, – по началу я понимал, что это выдуманные сказки сумасшедшего, и честно признаться, до сих пор так думаю. Но, наверное, Кристен была права – не увидишь, пока не поверишь, – мужчина снова потер огрубевшей ладонью блокнот и, наконец, открыл его.

Резко пахнуло стариной. Мой взгляд тут же бросился на пожелтевшие от времени страницы, но я не могла поначалу разобрать ни слова. Так все поспешно было написано. Все буквы сливались в одно бесконечное слово, что резало глаза. И от этого я с силой зажмурилась.

Старик с изумлением взглянул на меня и рассмеялся, как он мог, с диким ревом.

– Что случилось? – спросила недоуменно я, посмотрев на него. Опасаясь дальнейших действий старика, я слегка отодвинулась от мужчины, приготовясь бежать. Он явно был безумен. И от этой мысли мое сердце забилось сильнее.

По этому парку мало кто ходил. От чего – то все просто перестали разгуливать здесь, любуясь красотой природы. Даже спеша, люди редко проходили сквозь парк. Наверное, что – то пугало их. Но, ни привидений, ни убийц в этом парке замечено до сих пор не было.

– Совсем ничего, – успокоился старик и вновь принял на себя маску печального до боли человека. Он точно был сумасшедшим.

Мужчина снова погладил дневник, будто держал в руках что – то живое, кому нужна была забота и любовь. Но в этот раз он посмотрел на меня одобряюще:

– Если ты внимательно меня слушаешь, то я начну, – гордо произнес он, даже чуть выпрямив спину.

Я согласно кивнула, хотя в моих мыслях было: «Да начинайте вы, ради Бога, быстрее!»

И, наверное, если бы старик тут же не начал действительно читать первую запись в своем драгоценном блокноте, я бы, не думая, выхватила из его слабеющих рук эту книжонку и насладилась бы узнаванием тайны старика. Но от этих размышлений мне стало стыдно даже перед собой, и я, резко качнув головой, чтобы избавиться от этих мыслей, пододвинулась ближе к старику, чтобы не пропустить ни единого сказанного им слова.