Наталья Молчанова - Время делать деньги. 1-я часть

– Специфическая?

– Да. Это реклама перед объективами камер-двадцатиминуток. Орлан будет во время 3-х минутного осмотра квартиры выделывать разные разности, чтобы привлекать внимание. В идеале рекламодатели хотели бы, чтобы охранники ждали те 3 минуты, когда его будут показывать! Этакое веселое шоу на 3 минуты.

– Это шоу, где голые позируют на камеру или имитируют правонарушения?

– Кхе… Да, но в случае Орлана будет другой сюжет, своя схема, он же еще мальчик.

– И сколько?

– 120 шеледей в месяц при условии, что он будет справляться. Иначе… 8 шеледей за 2 месяца.

– Сколько? Да коробка яиц из 10 штук стоит 12 шеледей. Туалетная бумага, блок из 8 штук – 15 шеледей! Про остальное даже думать в разы дороже! Крохоборы! Изверги! – вопила мать в ужасе. – Как мы выживем? Как? – и она разрыдалась по-настоящему.

– Ну-ну. Будет тебе, будет… – спокойно и настоятельно проговорила Таисия Григорьевна. – Подумай, взвесь спокойно. Можно попробовать с рекламой в 3 минуты, а если не пойдет – созвонимся с обойной фирмой.

– А работы на дому нет? – всхлипывала мать. – Может поработать куклой-завлекалкой на улице? Они же в костюмах, никто и не будет знать, что это он.

– Нет. Работа куклы низкооплачиваемая, безличностная, но иногда люди хотят видеть, кто под костюмом. Отказывать нельзя. Да и отсутствие Орлана дома будет бросаться в глаза. К тому же труд до 14 лет запрещен. Так что, милая, обдумай все хорошенько. Мне пора. – Таисия Григорьевна встала и без проводов, по-деловому махнув Орлану, вышла из квартиры.

Вторую тетку Орлан видел впервые. Она была толстая, с жиденькими волосиками, несколькими подбородками и непонятно к чему надетыми четырьмя нитями жемчуга поверх обычной футболки.

– Заграва Вячеславовна, – пыхтя-пискляво открыла она рот. – Теперь моя очередь. Я предлагаю продать его в рабство. Да-да! Не перебивайте! Сначала выслушайте до конца, а потом говорите! Контракт на 13 месяцев, и ваш сын будет приносить пользу обществу за пределами Мега-города. Реклама, работа, деятельность, общение – все включено! Ответ должен быть только один – «да»!

– Но что это за организация? И как такое возможно? И сколько… – начала мать.

– Стоп! – тряхнула подбородками незнакомка. – Все, что вам надо знать – ребенок будет под присмотром и возвращен вовремя! Деньги будут от выработки, но больше, чем предлагала эта скряга передо мной. Гарантирую! – рука пухлым пятном торжественно легла на нити жемчуга. Орлану стало не по себе: захотелось сбежать на улицу, как в детстве, наплевав на все запреты. Он даже подобрался и отстранился от котлеты.

– Мы умеем выжимать трудных мальчиков в послушные детки! По возвращении вы его не узнаете! Будет ходить по струнке и выполнять все распоряжения! Подпишите здесь!

– Сейчас? – робко простонала мать.

– Конечно! Здесь и сейчас, в 3-х экземплярах. У вас нет времени на размышления! В шесть вечера за ним приедет крытая машина. Соберите какие нужно на год пожитки, но только одну сумку, еды на день, и хорош сюсюкать! – совсем по-командирски пищала толстуха.

– Мама! – Орлан вскочил и бросился к самому родному для себе человеку. Женщина уже брала у незнакомки три подтверждающие документа-планшета. – Мама, мамочка, да разве можно меня в рабство?

– Молчи, сын, – как чужая отрезала Заграва и начала ставить отпечатки пальцев. Орлан шмякнулся на пол возле дивана и ненавидяще наблюдал, как его мамаша хлопочет с документами, а злобная толстуха довольно расплывается в ухмылке. Жизнь достигла апогея безысходности и злорадства, обнажив мертвый оскал всех без исключения погибших надежд.

***

Вечером мальчика погрузили в закрытую дорожную дом-капсулу. Внутри нее он обнаружил 2 кожаные кресла-кровати, панель простейшего пластмассового стола и биотуалета. Окна и компьютерная панель были наглухо заблокированы. В тесной коробке на колесах нечем было заняться, как только спать и думать… Переживать Орлану порядком уже надоело, изменить он ничего не мог, так что спал и спал, став равнодушным ко всему.

Ехали они долго. Не дождавшись каких-либо знаков, Орлан начал опустошать коробки с едой, затем перебрал сумку. Мать положила шорты, двое брюк, три футболки, свитер и зимнюю куртку, добавив 5 пар носков и трусов. Впихнула в боковой карман зубную щетку с пастой. И все. Пацан грустно вздохнул, подумав, что его пожитки безликие и могут принадлежать кому угодно. Но его родителей это никогда не беспокоило. Они не поддерживали ни фирменных игрушек, ни именных фишек, ни домашних питомцев, ни ручных роботов. Чуть ли не подписывались под конвенцией против виртуальной реальности со всеми ее побрякушками. В общем, как усмехался про себя Орлан, придерживались концепции «Не потраться и не скупись». Весь аскетизм их семейного мирка заключался в выражении 0:0 всего и по всему.