Сергей Новиков - Соседи. Смешные и трагикомические истории

Жду ответа, летаю, как на крыльях, всем вокруг рассказываю, что мне дико повезло, наконец-то я настоящую любовь встретил. Помню, соседи мои по общаге, двое первокурсников с нашего филфака, очень за меня радовались. Выспрашивали, как это у нас всё закрутилось, и что именно я ей в письме написал. Ну, мне не жалко, рассказал, пусть молодые красиво ухаживать поучатся.

Она прислала ровно тот ответ, который я ожидал. Как говорил один известный персонаж, о, как я угадал! О, как я всё угадал! Она действительно в тот вечер сразу почувствовала связь между нами; она, если называть вещи своими именами, тоже влюбилась в меня с первого взгляда. Мало того, она объяснила свою застенчивость и формальный отказ именно наличием какого-то дежурного ухажёра, которому она после моей записки немедленно дала отставку. Наконец, она даже извинилась за то, что рассмеялась, когда я сказал ей, будто она похожа на Пат, на Патрицию Хольман. Написала, что, получив записку, буквально залпом проглотила «Трёх товарищей», была потрясена такой лестной оценкой и теперь, в свою очередь, мечтает увидеть во мне Роберта Локампа.

Вооружившись ещё более шикарным букетом и прихватив с собой в качестве талисмана её восхитительное письмо, я отправился на свидание. Меня распирало от счастья, и я не то чтобы шёл. Я, скорее, плыл по воздуху. По пути мне встретились первокурсники с филфака. Узнав о письме Полины, они сначала как-то странно переглянулись, но потом справились с понятной и, в общем-то, простительной в такой ситуации завистью: нашли в себе силы от души за меня порадоваться и пожелать мне удачного свидания.

…

Подруга слушала Полину, приоткрыв рот от удивления.

– А самое главное, – сказала Полина, – что это ещё не всё. Через неделю этот придурок сам припёрся. Я его из дверей выталкиваю, а он улыбается как ненормальный и письмо мне суёт.

– Какое письмо? – спросила подруга. – Опять, что ли, написал, что любит? А почему он по почте тебе это письмо не отправил? Зачем сам-то его принёс?

– В том-то и дело, что нет! Не писал, что любит, в смысле. Представляешь, он сам себе как бы от меня письмо написал. Что теперь это типа я его люблю, жду и вообще с той самой дискотеки несчастной только о нём и мечтаю. Я знаешь как перепугалась, когда поняла, что за письмо он принёс! Чуть ли не сильнее, чем ночью, когда он за мной бежал. Хорошо, папа дома был. Поговорил с ним, письмо почитал. Увидел, что тот не особо буйный, хотя и очень настойчивый, на чай его пригласил. А сам, пока мы на кухне с придурком сидели, быстренько нашёл, куда в таких случаях звонить надо. У нас тут ведь это рядом совсем, на Фурманова.

…

Когда меня обследовали и разрешили пробные пятиминутные прогулки внутри периметра, первокурсники с филфака явились ко мне в психиатрическую лечебницу извиняться за весёлый розыгрыш.

На мой девятнадцатый день рождения семнадцатилетняя Арина, с которой мы приятельствовали в спортлагере, пришла в каком-то странном белом платье. День рождения у меня летом, а платье закрытое и ткань плотная; приглашены только свои, лыжники с лыжницами (у Арины был первый взрослый по лыжам), да футболисты, свои все в майках-шортах-сарафанах, а платье какое-то слишком уж торжественное.

К слову, мне перед тем днём рождения тоже странная идея в голову пришла: пить водку не как обычно, то есть наливать из бутылки грамм по тридцать-сорок в рюмки, и потом из рюмок её этак по-гусарски в глотку закидывать. Решил я подать водку в старинном бабушкином графине (таком, знаете, с притёртой пробкой), а кроме графина поставить на стол хрустальные салатницы с кубиками льда. Употреблять же напиток следовало из высоких тонкостенных стаканов объёмом никак не меньше четверти литра, и не залпом пить, разумеется, а изысканно так, по-джеймсбондовски, из стакана прихлёбывать. (Дело в 91-м было, и видеосалоны на любопытных советских подростков, едва-едва из-за железного занавеса выглянувших, очень сильно тогда влияли).

Поляну я накрыл в полном соответствии с замыслом, и, встречая гостей, разъяснительную работу насчёт культуры потребления среди каждого из них провёл. Сели. Гости, значит, после моего ликбеза бросают в стаканы кубики льда, наливают граммов по пятьдесят, от силы – по семьдесят, как вдруг Арина в платье в этом своём торжественном встаёт и говорит:

– Прошу внимания.

Поскольку народ трезвый совсем ещё был, то просьбу Арины охотно уважили. Хотя лично мне от её интонации сразу не по себе стало, и не зря.