Ангелина Орлова: Цветы ромашки

Орлова Ангелина, 2018г.

Моно-пьеса в одном действии

ЦВЕТЫ РОМАШКИ

Действие первое

Максим, 17 лет. Одет в черные брюки и водолазку с воротом. Периодически подходит к зеркалу и долго вглядывается в него, шепчет что-то себе под нос.

МАКСИМ

Друг мой, друг мой, я очень и очень болен. Сам не знаю, откуда взялась эта боль… Друг мой, друг мой, ты меня слышишь? Да, я знаю, ты меня слышишь. Я не вижу тебя, но точно знаю, ты где-то рядом. Я точно-точно это знаю. Что ты говоришь? Что со мной? Со мной всё в порядке, просто я… Кто здесь? ( долго озирается в поисках источника звука) Ах, это вы (смотрит в зал, улыбается) . Ну, наконец-то вы пришли, я уже вас заждался. Что вы говорите? Рассказать вам всё как было? ( злобно смеётся) Ну раз пришли, сели, значит слушайте.

Всё началось, пожалуй, с того момента, как я, будучи весь в крови и непонятной жижи, вылез из утробы матери, а нет, тогда было ещё всё нормально. Эмм… Все несчастья начались полгода назад, когда у меня появился друг. Знаю-знаю, все банальные и сопливые подростковые истории так и начинаются. Вы, наверное, скажите: «Что тут рассказывать? Ну, дружили и дружили. Бог с вами». Но неет…

Ох, лучше бы это и осталось просто сопливой историей о дружбе…

Да, мы дружили. Но совсем недолго. С Артёмом. Со-ро-ки-ным. ( ковыряет ногти)

Всё началось ещё в октябре, он тогда только перевелся к нам в школу, но в параллельный класс, к бэшкам. Мы с ним как-то пересеклись в библиотеке, он Булгакова искал, а я ведь ещё тот книжный червь, вечно в библиотеке зависаю, я ему быстро Булгакова нашёл. Такой и была наша первая встреча. Незамысловатой и мимолетной. Я тогда даже имени его не знал. Но потом мы часто виделись в библиотеке: он постоянно не мог найти нужные книги, а я ему помогал в их поиске. Однажды у нас даже завязался диалог. Я ему говорю в поиске очередного шедевра русской классики: «А какой твой любимый жанр?», а он мне так спокойно и тихо: «Я в основном художественную литературу предпочитаю, в особенности отечественную. Ты ещё не заметил этого?», меня это тогда так ввело в ступор: «А я думал, ты просто книги по программе школьной берёшь». Он тогда так улыбнулся, ну знаете, с ухмылкой: «Меня Артём зовут. Сорокин», он пожал мне руку, взял книгу и направился к выходу. И я ему вслед, как дебил последний: «А я Максим! Терёшин! 10 А класс!» А он как развернётся, посмотрит на меня как на реально дебила последнего, засмеётся и выйдет прочь.

(Снова подходит к зеркалу и что-то пытается разглядеть в своем отражении) Поговаривали, он вроде как из другого города приехал, необычный такой, вечно с задумчивым видом, чёлкой на пол лица. Прыщи, наверное, прячет. Но это не суть. Я давно за ним наблюдал, особенно на физ-ре, когда наши классы совмещали. Он обычно бегал и играл в мяч. В смысле «все на физ-ре это делают»? Я этого не делал, я обычно на скамейке сидел, у меня ведь сердце больное. Чуть что – сразу в обморок.

А однажды, после пятого урока нас объединили с его классом, ну с бэшками, просто наша учительница по истории в декрет свалила. Ну, это мы уже потом узнали. Как только дверь в их класс истории открылась, все наши ломанулись вовнутрь, я вошёл самый последний, ну чтобы не толпиться, я хоть и дебил, но не настолько. Как только я оказался внутри класса, я сразу увидел его, а он меня, и мы, словно два стрелка, пронзили друг друга взглядами. Я почувствовал, точно-точно почувствовал, как между нами пробежал холодок. В одном его глазу, ну второй-то чёлкой модной закрыт, я увидел такой странный блеск, будто я ему чем-то насолил. Он не отводил от меня взгляд, а я от него. Я шёл в его направлении, готовил уже приветственную речь, как вдруг из-за моей спины выросла Вера – Гномик, и, мягко говоря, отодвинула меня в сторону, присаживаясь к нему за парту. Чтоб вы знали, Вера – Гномик не потому, что её родители – садовые гномы, а потому что она ВЕРА ГНОМИК. Ухожу я такой в сторону, сажусь за последнюю парту и думаю: «Ну, консервная банка тушенки, когда-нибудь я тебя точно вскрою. Жирабасина тупая». А она мне вслед мило так улыбается, будто вместо парня с ней рядом кастрюля борща.

Ну, я и косился на неё, пока рядом со мной Даша Субботина не села. «Ты чего на Гномика так странно смотришь? Неужто ли сожрать собрался? Место поаппетитнее ищешь? Там ведь нет ничего. Один жир»,– говорила мне Даша. А я ей: «Отстань, Субботина. Не твое дело». А она мне всё: «Ой, да брось – ой, да брось». Будто сама ничего не понимает, будто сама ничего не видит. Тоже мне девочка. Тут она снова за своё: «Что с тобой, Макс?», а я ей: «Даш, сиди, читай историю», она: «Ну, я серьёзно. Чего ты так на Гномика взъелся?»