Светлана Рощина: Шаги забвения

– А кроме тебя сделать это было некому! – снова переходила в атаку свекровь. – Отдай мою шапку! Отдай, не то я заявлю на тебя в полицию!

– Заявляйте! Мне всё равно, потому что я не брала ни Вашей шапки, ни других вещей. Они мне без надобности.

Но свекровь подобные ответы не устраивали. Она весь вечер ходила за мной по пятам, не давая ни готовить, ни поесть, ни сходить в туалет, и продолжала орать, обвиняя в пропаже шапки.

А на следующий день всё повторялось сначала. С утра были обвинения в смерти Андрея, а вечером эта женщина кричала на меня за то, что я, якобы, украла у неё губную помаду, крем для рук или что-то другое, что она не могла найти в течение дня. И угомонить её не было никакой возможности. Стоило мне в ответ произнести хоть слово, как она тут же обрушивалась на меня с новой порцией обвинений, словно только и ждала момента, когда я отреагирую на её слова.

В итоге у меня начались проблемы с сердцем. Серьёзные проблемы. Я могла потерять сознание практически в любой момент: на работе, в транспорте, и, конечно же, дома. Но всем было наплевать на моё здоровье. Вся родня: и моя, и мужа, а также многочисленные знакомые – были на стороне свекрови, благодаря её живописным сказкам обо мне, как о гулящей бабе, алкоголичке и воровке. Почему-то все верили ей, а не мне. Благодаря этому, а также рассказам мужа, создавшим мне скверную репутацию, в глазах родственников и общих знакомых я была недостойным и дурным человеком, и от меня все отвернулись. Никто не только не протянул мне руку помощи, но и наоборот, норовил плюнуть в спину, как падшей женщине, заслужившей все свои беды. К кому бы я не обращалась за помощью, все отворачивались, говоря одно: «Ты сама это заслужила». Но только в чём я была виновата?

Многие знакомые, зная о моей тяжёлой семейной жизни, упрекали меня в том, что я не ушла от мужа, продолжая добровольно тащить свой крест.

Да, говорить легко. Как говориться, чужую беду руками разведу. Но если бы кто-то другой оказался на моём месте, неизвестно, как бы он поступил в этой ситуации.

Да, я действительно, несколько раз уходила от мужа. Собирала вещи и возвращалась к родителям. И что вы думаете? Каждый раз моя мать прогоняла меня обратно. Она всегда выставляла меня на улицу, даже тогда, когда в холодный декабрьский день я пришла к ней с двухмесячной дочерью на руках.

Узнав о моём плачевном положении, мать равнодушно сказала:

– У тебя теперь другая семья, и к нам ты вернуться не можешь. Возвращайся к мужу.

После этого она указала мне на дверь, заставив уйти.

Тогда я стала просить своих многочисленных родственников приютить меня, но везде встречала отказ, что, однако, совершенно не мешало им впоследствии обращаться ко мне с самыми обременительными просьбами.

Я просила друзей, у которых была своя жилплощадь, позволить мне пожить у них некоторое время, но тоже встречала отказ. Никому не хотелось заниматься чужими проблемами. Все лишь пытались утешить меня своими советами. Да только какой прок от пустых советов, если мне с грудным ребёнком негде жить и нечего есть?

Никто не хотел вникать в мою ситуацию. Все дружно считали, что мои семейные проблемы – результат лишь моей вины. Никто не хотел видеть того, что семья не может быть улицей с односторонним движением, и уж тем более, не является спортивным полем, где все голы должны забиваться в одни ворота. Семейные обязанности должны быть обоюдными, также как и уважение в семье. Нельзя все заботы и проблемы взваливать только на одного человека, чтобы остальные могли жить всласть, ни о чём не думая и ни о чём не печалясь. Так не должно быть.

Однажды я читала дочери такую сказку. У одного мужика были конь и осёл. И коня мужик очень сильно любил и берёг, взваливая всю тяжёлую работу на осла. И однажды хозяин так перегрузил осла ношей, что тот, задыхаясь, попросил коня помочь ему, взяв часть груза себе. Но конь ответил ослу, что если бы хозяин хотел этого, то сам бы передал часть ноши коню. И в итоге измученный осёл издох. И тогда мужик подошёл к ослу и сказал: «Наверное, я слишком перегрузил бедное животное». И сняв груз со спины осла, переложил его на коня. И теперь уже конь, еле переставляя ноги, шёл и думал о том, что нужно было помочь ослу, пока тот был жив, а сейчас уже он и сам не уверен в том, что сможет донести ношу до конца пути.

И на протяжении всей своей замужней жизни я каждый день ощущала себя тем самым несчастным ослом, который, находясь на последнем издыхании, тащит на себе непосильную ношу, даже не надеясь при этом, что сможет донести её до конца.