Григорий Лолиш - Меня зовут Дикси

Эти весёлые армейские забавы были известны с незапамятных времён и обкатаны сотнями тысяч деканов, центурионов, унтер-офицеров, капралов и сержантов. Всё было старо как мир, и, казалось бы, изобрести что-нибудь новое невозможно.

Ан нет! В ремроте нашёлся кудесник с двумя лычками, доказавший силу человеческой мысли. Он прославился тем, что придумал новое эффективное упражнение для выработки новобранцами стратегии достижения цели.

Целью было (пардон) подтереться куском газеты (туалетной бумаги советским солдатам не полагалось) после… В армии, где, как известно собираются исключительно культурные люди, это культурно называлось «оправиться».

Оправляться, как и принимать пищу, маршировать и подшивать подворотнички, следовало не абы когда, а в специально отведённые для этого полезного мероприятия часы и коллективно.

Подразделение прибывало в сортир, рассаживалось по кабинкам и дружно делало своё дело. После этого начиналось веселье. Сержант командовал встать и построиться. Подразделение с опущенными штанами выстраивалось в линию. Сержант обходил строй и раздавал каждому по куску газеты.

Финт ушами был в том, что брать эту газету и орудовать ею требовалось не рукой, а ногой.

Новобранцы ракетных войск СССР, с трудом удерживая равновесие, поднимали одну ногу и принимали обрывок газеты, зажав его большим и средним пальцем ноги. После этого они пытались использовать его по прямому назначению.

Рекруты учились военному делу со всем старанием: они подпрыгивали, хватались друг за друга руками, то и дело падали на пол; сержант радостно смеялся, огромная страна спала, чувствуя себя в безопасности под охраной доблестных ракетчиков, ─ в общем, всё шло неплохо. Правда закончилось это плачевно. Когда сержант попытался организовать такой спектакль в третий или четвёртый раз, терпение у строя лопнуло.

Подразделение повалило младшего командира на пол и обрушило свои неподтёртые задницы (вместе с остатками боеприпасов) прямо на него.

Каждому не терпелось оказаться в первых рядах и оставаться там как можно дольше, так, что в порыве коллективного энтузиазма в щепки разнесли несколько фанерных перегородок между кабинками.

На шум прискакал дежурный по части и в воздухе материализовался резонный вопрос: «Отставить! Смирно! Какого буя разгромили сортир, бля?!» Начальство принялось копать, и всё это «подтирательство» выплыло наружу.

Командир части дал ход делу, закрутились колёса военной прокуратуры, и весёлый рацианализатор очень быстро оказался в дисциплинарном батальоне. Нескольких сержантов разжаловали и посадили на губу, а командира ремроты ─ капитана ─ исключили из партии.

К чему я вспомнил о паршивом во всех отношениях случае?

На стволе этого дерева очередная зарубка: «Помнить!»

Сортирный сержант призвался в одно время со мной. Мы с ним вместе проходили курс молодого бойца, дружили, ругали армейскую муштру и мечтали о далёкой от нас тогда мобилизации. Он был совершенно адекватен, вежлив и дружелюбен. После окончания курса молодого бойца и принятия присяги наши пути разошлись. Я попал в огневую часть, а он в ремроту. Иногда мы пересекались, на ходу обменивались рукопожатиями и вели умные разговоры: «Здорово, кирза!» ─ «Привет, шуруп!» ─ «Как служба?» ─ «Я сплю, она идёт!»

Как он дошёл до жизни такой? Какую часть мозга у него замкнуло и отчего? Но вот, оказывается, бывает и так. Живёт нормальный человек. И вдруг как вольтанётся!

***

Той ночью спать я пристроился на транспортно-загрузочной машине ─ тэзээмке. На её кузове между торчащими во все стороны креплениями для «изделия» (кодовое название ракеты) под брезентом есть немного свободного места.

Жестковато, но тогда я не променял бы этой «постели» даже на ложе Гарун аль Рашида. И это сказано не ради красного словца! Вот, посудите сами ─ какой мне был в той ситуации прок от ложа Гарун аль Рашида? Я так устал, что, где бы ни заснул, всё равно ночь будет длиться ровно одну секунду ─ не успею закрыть глаза, как раздастся ненавистный вопль сержанта: «Батарея, подъём!» ─ и будет утро. К тому же перебираясь с тэзээмки на ложе Гарун аль Рашида, я потерял бы с десяток драгоценных секунд, которые можно поспать.

Чувствуя себя баловнем судьбы, я положил «калашников» рядом с собой и с наслаждением расстегнул режущий живот ремень, на котором висели подсумок с двумя рожками к автомату и штык-нож. Сразу стало значительно легче.

Перед тем как я провалился в сон, перед глазами промелькнуло тёмное небо, по которому равномерно ползли тёмно-сизые тучи. В следующую секунду я уже спал ─ в армии бессонницей не страдают.