Николас Мваники - Целовать Бога в губы. Книга первая. Ника Шестикрылый Серафим

И вот я спустился с небес, точнее с гор, на землю, вернулся в мир и зажил простой человеческой жизнью.

Духовные или религиозные саны не для меня. Да и монах или уединенный аскет из меня не получился.

Все духовное стало не моим и не интересным. В одночасье.

Маятник цикличности моего развития и деградации далеко и непривычно для меня задранный, до высшей точки моего духовного развития на эту жизнь, замер там на мгновение и стал с увеличивающейся силой лететь в сторону материальных чувственных наслаждений и уже на бешеной скорости он пролетел экватор, или нижнюю точку покоя, устремившись к сладостным утехам для моего тела и извращенным впечатлениям для моего сознания. И вот я уже по самое не могу, врюхался в гущу мирской материальной, мать её, ирреальной жизни. Понятия Я и Моё, стали мои идолами.

Я вернулся и зажил, нормально и как все.

Духовный экстрим и религиозные приключения мне стали чужды. Все эти самсары, нирваны, йоги, медитации, покаяния, посты, молитвы, причастия – это всё то, что раньше меня неистово привлекало, стало мне каким-то далеким и искусственно мне мной же самим и насаженным не прижилось.

И хотя отцы святых церквей и гуру древних духовных практик беспрестанно пытаются нас склонять в сторону религий и дхарм, обильно, при этом, бросая семена эзотерических практик в наши сердца, раскаленные желанием материального земного счастья, пытаясь привить нам вкус к воздержаниям, постам и молитвам. Но, приходит сибирь-зима, приносит снега-морозы, и заметает своими метелями все их белые, черные, шафрановые метафизические истины от нашего взора. И у нас, на гостеприимных столах, как ни в чем не бывало, все также выставляются алкоголь и мясо, а веселые слегка пьяные подружки, не отвергающие секс и приключения, готовы здесь же, за углом коридора или в ванной комнате, почти безвозмездно, показать все чудеса местной камасутры.

Так весело и непринужденно проходят наши вечера и ночи.

А по утрам и днем, малой сапой, мы едем-идём-бредём ничтоже сумняшеся.

Немного помятые и с тяжелой головой, спешим заработать на хлеб наш насущный, смутно припоминая вчерашнее застолье, которое закончилось под утром то ли в веселом караоке баре, то ли в сладострастном стрип клубе, то ли в клубах азарта за карточным столом.

И мы уже не помним, как стояли посреди улицы, махали руками и пытались остановить такси, хотя живем в соседнем дворе, и как более трезвые приятели нас запихивали в тачку, говоря при этом, «командир ты уж довези его до дома! Ну, там чтоб все норм было», и «командир» везет, и за щедрые чаевые любезно дотаскивает нас до квартиры.

Но наши мысли не об этом…

И тем более наши мысли не о себе как о душе, а думаем мы о земном, о том, где взять денег, на шубу подружке, себе на новую машину или ломаем голову, куда слетать на дни длинных новогодних каникул, и чтоб и на этот раз, после случайного секса по пьяни, нас снова обошли стороной венерические темы.

Вот и меня. Увлекла, закружила эта простая, но мне родная и понятная, мирская жизнь.

Прошли годы. И вот мне через год исполниться тридцать и в последнее время я стал свидетелем нескольких смертей. Были это друг, знакомая и еще другие, иногда вовсе чужие мне люди. И я, волею судеб, был близок к ним в дни их ухода из этого мира.

И меня эти смерти необыкновенно взволновали. Хотя я видел много смертей на войне, но здесь прям торкнуло, шаркнуло по сердцу.

Я помню, как в моем детстве, при смерти кого либо, ставилась крышка гроба у подъезда, потом шла церемония по улице с оркестром и похоронным маршем и плачущими по найму людьми. И все в округе знали, что колокол звонит и по ним. Так как в гробах несли и стариков, и молодых, и даже детей.

Но сейчас все по-другому. Благодаря расторопным ритуальным службам, мы почти не видим смерть. И уже не слышим похоронного набата. И нам кажется, что мы будем вечно молоды и темы смерти не для нас.

Мы настолько сосредоточены на себе, что не замечаем, как мимо нас на огромной скорости проносится наша же жизнь.

И вот, она, старуха Смерть, «здрасте – до свидания».

Блеснет в свете луны лезвие ее косы – вжик и мы уже видим себя на столе патологоанатома. И мы в смятении, раздражительности и недоумении.

Смерть не входит в наши планы, но она всегда планирует нас. Такое вселенское правило – все, кто родился, обязательно умрут. И мы с самого своего рождения, находимся в её, Смерти, списках и календарях.

Но говорят, что у Смерти есть свои обязанности, которыми она не может пренебречь, она, как и мы, узница Времени, и в страхе перед Ним обязана собирать и собирать свою жатву. Хочет того она или нет. Да, все мы, живые существа, похоже, живем здесь, как в тюрьме. Правда и условия зоны бывают разные, есть камеры с удобствами, а есть и без оных. Но всё равно, такое впечатление, что это все какая-то темница. Ну да ладно.