Фёдор Быханов - Беглецы

И хотя сомнения в правильности совершённого поступка, явно ещё чувствовались в надтреснутом старческом голосе, говорил он вещи совершенно в духе времени. Не. место ему там, где наших лучших людей прославляем!

Заметив, что гримаса сомнении все еще не сошла с физиономии молодого собеседника, отставник счел возможным дать некоторые пояснения. Да так, что его последующие слева надолго запали в душу Андрея Пущина. И особенно та, заключительная фраза, что еще долгое время все не выходила из его сознания:

– Натуральным вражиной оказался на самом деле этот Мурзин, хотя и ромб в петлице носил комбриговский от самого товарища Сталина, – теперь ветерана уже ничто не смущало, так как он окончательно сделал свой выбор не в пользу погибшего коллеги. – Такого шпиона он проворонил, прямо жуть!

После чего продолжил в том же духе, популярно объяснил свое отношение к орденоносцу, проявившему преступную халатность.

– Ведь прямо в руках был некий инженер Кондратюк, да смог убечь.

Местный историк оперировал и редкими фактами, не полагаясь на простые умозаключения:

– Избежав законного наказания, этот вражина, рассказывают, самим немцам их ракеты помогал здесь строить.

Видя неприкрытую ни чем заинтересованность молодого юриста, разоблачитель поднял, по его мнению, полог над одной из тайн прошлой войны.

– Этот самый тип, после того, как удрал с их Вернером фон Брауном в сорок пятом году за океан, уже там подвизался в космонавтике, – рассказчик чуть ли не кулаки сжал от негодования. – Наверное, просто так не стали бы его хвалить, что рассчитал им полет до самой Луны и обратно!

Пущину каждое слово врезалось в голову. Хотя и ничего прежде не слышал он ни про Мурзина, ни про Кондратюка. Только теперь и они были ему не «чужими», коли к этой странной истории самым тесным образом, почему-то оказался причастным и Константин Кротов. Тот самый свидетель преступлений Городухина, о котором упоминал в своем не отправленном заявлении, погибший под Рубцовском шофер.

Накануне, лишь случайно увидев фотографию молодого боксёра, Андрей обрадовался этому как доброму предзнаменованию. Пусть и втайне от самого себя, а тем более и от других, но очень следователь теперь надеялся, потянув за эту ниточку, сможет распустить весь клубок событий, закончившихся трагедией у сгоревшего в придорожном кювете грузовика ехавшего с грузом дизельного топлива в горное урочище Ханхару.

В Музее милиции и госбезопасности, после того, как попросил сделать копию с ненужной больше для их экспозиции, фотографии Мурзина и Кротова, и, получив положительный ответ, Пущин отправился по другим делам, ожидавшим его в ходе начатой работы командированного сюда, что называется, за тридевять земель.

…Час с небольшим катил от областного центра по отличной асфальтированной автостраде новенький автобус «Турист» местного производства, пока не доставил рейсовых пассажиров до промежуточной остановки, нужной Пущину, с лаконичным названием над крышей автостанции «Кривичи».

Лежащий в стороне от больших, оживленных трасс, этот провинциальный поселок потому вовсе не мог похвастаться каким-то особым оживлением на перроне у своего убогого автовокзала. Однако, несмотря на довольно поздний час, Пущин нашел там сразу нескольких человек, благожелательно указавших ему:

– Как добраться по нужному адресу.

Оказалось, все они сами только что идут именно оттуда, где отмечали сороковины гибели Касьяна Львовича Лимачко.

– Ты, гарный хлопец, никак запоздал на поминовение? – сошлись во мнении, изрядно подвыпившие за поминальным столом, мужики. – Мы бы тебя, конечно, со всем уважением прямо до хаты проводили, но сами уже последний автобус ждем, чтобы пехом по домам к себе не добираться.

Приметы пути, четко указанные словоохотливыми земляками погибшего шофера, довольно быстро довели следователя до нужного ему дома. Того самого, что на фоне остальных, красовался под цветной «шубой», умело устроенной отделочниками на стенах кирпичного особняка.

Сейчас, поздней осенью, все вокруг утопало в заманчивых запахах спелых яблок нового урожая. Как заметил с сожалением дальний гость, так и не снятых до сих пор с ветвей обширного сада.

Хозяйка – довольно моложавая и когда-то, видимо, очень красивая дивчина, и с возрастом нисколько не потеряла своей былой привлекательности. В том числе, особо не портило ее и черное вдовье одеяние.

И все же в душе, у Натальи Сергеевны, как представилась она пожаловавшему из самой Сибири следователю, вся боль уже перегорела. Осталось лишь безысходность от случившегося и надежда: