Фёдор Быханов - Тайна горного озера

– Не только до завтра здесь торчать не будем, а сразу, прямо сейчас, повернем обратно!

Хотя солидно басил изрядно перепуганный и озадаченный происшествием педагог, но сам он уже чувствовал, как унимается противная дрожь в коленях.

– Коли здесь дикие медведи, как цирковые артисты по городскому проспекту шастают, то детям без оружия делать нечего! Нет, нельзя больше рисковать…

Его слова заставили школьников забыть и о разочаровании в проводнике, и о, только что перенесенном, испуге.

Самый бойкий их них – Михаил Костромин сбросил с себя маску прежнего абсолютного послушания и с упреками набросился на таежника с его замашками закоренелого поклонника всевозможной чертовщины:

– Ты бы, дядя Ваня, помолчал лучше. Или ответил – почему сам не стрелял в медведя. Что, ружьецо не заряжено?

Только явный сарказм, переполнявший огорченную душу юного критика различного рода суеверий, остался совершенно невоспринятым объектом его устремления.

Проводник, не обращая внимания ни на слова взрослого «клиента», ни уж тем более – на упреки рядового школьника, продолжал, как будто ни в чем ни бывало, заниматься все тем же, что увлекло его при объявлении назапланированной дневки на месте встречи с необычным явлением.

Скинув с себя, гремящую как жесть, плащ-палатку, он аккуратно повесил ее на крепкий сучок ближайшего дерева. Где еще раньше уже успел примостить и свою старенькую двухстволку шестнадцатого калибра, с давно забытым другими, не современным – курковым механизмом боя.

После чего, двигаясь все так же невозмутимо, как заранее запрограммированная машина – робот, достал из алюминиевого узорчатого портсигара неизменную свою овальную сигарету – горлодер.

Прикурил ее от уголька, поднятого с не до конца, как оказалось, залитого водой костра. И в завершении действа с нескрываемым удовольствием выпустил струю дыма.

На чем и «прокололся», не добившись театрального эффекта законодателя таежной моды.

Крепко закашлялся.

Только и это не сбило его с толку.

Уже без предисловия старик вернулся к ответу на возмущение Костромина:

– Заряжена двухстволка, как полагается, картечью. Только никто бы в этого медведя не выстрелил. Так до самого места на него и зверь коготь не поднимет. Не его дичина, коли одет на зов самого.

– Кто это его мог позвать?

– К кому еще здешние медведи в гости ходят как Винни – Пух с Пятачком – к Кролику?

– Заливаешь ты, дедушка, нам как мальцам каким?

Когда гомон возмущения стих, таежник, удобно устроившись на корточках возле кострища, поднял наверх – на туристов свои лукавые прищуренные глаза.

Но теперь разговаривал в основном не с ними, а уже только со своей ровней – еще одним взрослым в честной компании:

– Не серчай, Борис Ефимович, на них. Ребята справные, пусть сходят на озеро, посмотрят на настоящую красоту. Не следует поход отменять! – после чего таежник для убедительности добавил. – Ручаюсь за то, что теперь насытился Кер-балык и до самой осени никого не потревожит. И этот мишка-амикан не в свой черед отправился завершать земной путь. Раньше-то, в разгар лета подобного не происходило. В основном – весной, да осенью, забирал он кого нужно – перед снегом. Видать, что – то случилось. Как у вас говорят…

Он вызывающе бросил взгляд на Костромина с его незабытыми обвинениями в дремучести:

– Глобальное потепление. И на нас, очевидно, оно влияние теперь оказывает!

Старик досмолил «Астру» до самых черных ногтей на заскорузлых пальцах.

Поднялся на ноги, аккуратно втоптал окурок в землю носком кирзового сапога и заключил, как отрезал:

– Ставьте палатки, пусть просохнут после прошлого ночлега.

Переменчиво, оказывается, бывает настроение не только у подростков переходного возраста, оказавшихся на природе.

И Коротун уже пожалел о своей пылкости в отношении идеи прекращения пути. Что же тогда говорить о мальчишках с девчонками, переживших психологический переход от испуга к разочарованию и потом уже – ко всеобщей радости.

– Да и как им было не торжествовать от того, что поход продолжается. Порадовал к тому же неожиданный день отдыха при отличной погоде на ягодном месте!

В чем уже успели убедиться накануне, собирая в компот для ужина спелую малину и синебокую жимолость, уродившуюся, по мнению Чепокова, как никогда.

И теперь, хозяйственные Вовка Шестаков с Борькой Малининым, подавая пример другим, отправились на заготовку дров.