Антон Евтушенко - Асимметрия

Я же думал и удивлялся: как должны колобродить мысли отбывающего наказание человека, чтобы склонять себя к созданию такого метажанра как мемуаристика. Мемуары всегда оставались притягательными для людей, игравших не последнюю роль в мировой истории, но в случае с Наркисовым… не знаю. Уже тот факт, что эту фамилию я прежде никогда не слышал, говорил не в пользу моего героя. Не слишком ли это отдавало нарциссизмом?

– Тебе-то что? – удивился Юлиан. – Прибереги психоанализ для кружка фрейдистов. Ты просто выполняешь чью-то прихоть. За деньги. Вот и всё!

Ну, допустим. По большому счёту, мемуары пишутся не о персоне, а об эпохе, зафиксированной в воспоминаниях персоны. Так что право на историю имеют не только Черчилль, Кастро или Форд. Да и кто сказал, что титаны своих эпох не были нарциссами? Были – ещё какими! Конечно же, из всего, что написано, ценится то, что написано хорошо. Но кто сказал, что у меня получится хорошо то, в чём я никогда не преуспевал?

– Скажу тебе кое-что, но без обид, – произнёс Юлиан, которому, судя по тягостному вздоху, порядком осточертело убеждать меня. – За семь лет работы литагентом я не встречал ни одного писателя. Книгоделателей, текстоклепателей – да, сколько угодно, а живого литератора в глаза не видел. Да, и откуда им взяться, в самом деле? Уж не из стен литинститута, это точно. И вот тебе, мой друг, персональный и бесплатный совет: не точи себя, как карандаш со сломанным грифелем. Кому нужно самоедство, особенно после того, как состряпал тринадцать томов макулатуры на заказ.

– Спасибо, можешь поддержать! – хмыкнул я в трубку, по сути, понимая, что возразить мне нечего.

– Я говорил, и повторю: ты делаешь работу, клиент тебе за неё платит. Всё. Точка.

– Откуда у зэка деньги?

– Как откуда? Ты как думаешь, за чей счёт осуждённые содержатся на зоне?

– За счёт государства.

– Ну, если это обычная колония, то да, а если поселение, то «поселенцы» сами обеспечивают себя едой, одеждой и лекарствами. Они работают, получают зарплату, имеют деньги и пользуются ими.

Вообще, мотивчик, который пел мне по телефону Юлиан, очень был похож на тот, что напевали Алиса и Базилио беспечному Буратино, распаляясь перед ним о волшебном поле в стране Дураков. Успокаивало лишь то, что золотых монет, полученных от папы Карло на букварь, не было, а значит не было и риска. Или всё же был?

– В конце концов, – сказал мне Юлиан, стараясь скорее закончить разговор, – ты ничего не теряешь. Он платит аванс в любом случае. Если не сработаетесь, просто так и скажешь: извини, братан, творческого тандема у нас не сложилось. И будь свободен на все четыре стороны! Денег назад он не потребует. А я выступлю гарантом, поскольку обратился он ко мне и рекомендовал его я.

– Справедливо, – согласился я, а сам подумал: «Хорошо поёшь, собака! Убедительно!»

Добираться своим ходом (просить машину у Алины я не рискнул) выпало утренней электричкой с Курского вокзала, а дальше искать местное такси. Приложение Uber поблизости не показало ни одной машины. Пришлось, скрепя сердце, направиться к кучке привокзальных таксистов, бьющих нарды на капоте замызганной грязью легковушки. Юлиан заблаговременно прислал мне смс с адресом и по пути я глянул карту в телефоне. Прикинул: от железнодорожной станции до места выходило километров пять или около того. Назвал адрес. Из толпы вызвался один с изжёванным лицом и в такой же куртке из мятой кожи, согласился отвезти. «Пятьсот», – сказал, как отрезал он. Остальные не возражали, не возражал и я, понимая, что сложно перешибить фикс-прайс сплочённого братства местных «бомбил».

В машине я набрал номер Юлиана и выслушал его последние инструкции.

– Я отправил тебе электронную форму на почту – глянь! – вместо приветствия выпалил он. – Это заявление на имя начальника колонии о ходатайстве краткосрочного свидания с заключённым. Перепишешь синими чернилами от руки и поставишь вчерашнюю дату. Про бумагу и ручку я, кажется, тебе напоминал в Москве…

– Взял, – успокоил я, похлопывая по портфелю.

– Умница! Наркисову я ещё вчера написал о твоём приезде. Кстати, в переписке он просил тебя ускорить подписание заявления.

– Это как? – удивился я.

– По старинке: денежными знаками, – хмыкнул Юлиан. – Настаивал на твоей щедрости, писал, что компенсирует.

– А без денег никак? – расстроился я, с тревогой ощупывая полупустой бумажник.

– Можно и без денег, если не торопишься. Однако товарищ пишет, вот цитирую с экрана: купюра форсирует движение бумаги наверх к начальству. Это, во-первых. А во-вторых, даёт привилегию внеочередника.