Антон Евтушенко - Асимметрия

– Совсем… да?

– Ну, что ты кобенишься, как упрямый ишак под забором? Дают – бери, бьют – беги. Такая, знаешь, нехитрая житейская мудрость. По жизни пригодится!

Синоптик не стал дожидаться, пока я облачу туманные мысли в готовые предложения: запихнул деньги в мой карман и быстро просочился обратно за дверь, на прощание оттопырив большой палец в согнутом кулаке.

– Сам… ишак! – запоздало крикнул я через дверь, когда замок уже отсчитал два оборота.

Единственное прибежище, способное принять меня без условий и обязательств, была кухня. Но едва эта мысль укрепилась в голове, зацепившись нейронными связями за извилину, отвечающую за опорно-двигательный аппарат, с лёгким хлопком, похожим на жидкое одиночное рукоплесканье, потемнело в глазах, будто резко выключили свет. Впрочем, так оно и было, хотя, чтобы это понять, потребовалась пара долгих мучительных секунд.

Замки заворочались в дверях – в коридоре послышалась череда нервно-раздражённых голосов. Я в надежде прислушался к замку своей двери, но по ту сторону не спешили отворять засовы. Зачем любовникам свет, им и так вольготно.

По коридору вспыхивали огоньки зажжённых спичек и зажигалок, мерцали экраны мобильников, кто-то нарочито громко щёлкал тумблерами на щитке: безрезультатно.

– Похоже обесточена вся улица, – сказал кто-то, силуэтом шарахаясь у чуть светлеющего проёма окна. – Коммунальщики, суки, опять мудрствуют!

Эти последние слова подействовали для обитателей общежития чудесной успокоительной пилюлей. Беспросветная безысходность и фрустрированный трагизм, в общем, штатной ситуации заставили отгреметь последние недовольные голоса и расползтись немногочисленных жильцов по комнатёнкам – дожидаться уготованной им участи.

Осторожно спустившись ниже на этаж, подсвечивая дорогу светодиодно-телефонной вспышкой, я обнаружил что коридор и кухня отданы на растерзание людей в комбинезонах, которые очевидно служили не следствием, а причиной отключений. Световые блики на их налобных фонарях создавали немного дискотечную атмосферу, её усиливал льющийся из неведомого хрипловатого динамика попсовый мотив. Исполнитель как раз упражнял голос в припеве, натужно надрывался: «Девочка в платьице белом, ты так умело двигаешь телом мне назло, девочка в платьице белом, с ума свела смело! Что ты наделала?!» Рабочие, разматывающие силовой кабель из деревянного барабана, работали с ленцой и так же полегоньку, вяло поругивались матом, обвиняя друг друга в случившейся оказии.

– Баран ты, Владик, запитал фазу на ноль!

– Ильич, тут схема необычная! Народ электричество тырит, а я виноват.

– Влад здесь при чём? Олегу надо говорить, пусть берёт «кошки» и лезет на столб.

– Нашли крайнего, да? Я что подвязался, за другими косяки подбирать?

– Олежа, электромонтажник-высотник у нас ты, а на столб лезть по любому! Ильич, ну скажи!

– Да пошли вы… оба!

Для умиротворения и уединённости здесь было слишком людно. Не думая, решил отступать. В виду отсутствия электричества слово «сбежать» не подходило. Преждевременные радости относительно работающего лифта выветрились быстро, как плохо укупоренный фейковый парфюм. Пришлось, с частыми остановками, медленно спускаться обратно вниз по тёмным лестничным пролётам. Когда я наконец вырвался из мерклых объятий коммунального склочника, привыкшим к темноте глазам предстало зрелище одновременно отвратительной унылости и грандиозной фееричности.

В этих краях густо-синий вечер падает на город быстро. Раскрыв двухстворчатый зев, он вгрызается в землю, заставляя испуганно вспыхивать ртутным мертвенным светом уличные фонари. Но когда фонари в силу техногенных факторов или чьей-то глупости умолкают, дремучей мглою начинают дирижировать рассыпанные по небу звёздные скопления. Они накручивают яркость до предела, умело пользуясь моментом, чтобы явить себя во всей красе. Несмотря на чахлость и внутренние страдания, я загляделся на мерцающий вечерний небосвод. Момент был прекрасен, но стремителен. По богато устланной ухабами дороге прогрохотала машина. Лучи от фар нервно прыгали, походя на стрелки неисправного прибора. Автомобиль вильнул, разворачиваясь на пятачке перед бетонным козырьком общежития, где гудела компания, подсвеченная оранжевыми огоньками сигарет. Один огонёк прочертил дугу мимо урны, и к машине поплыл тёмный силуэт. Контуры сложились пополам и безмолвно поглотились салоном. Авто, противно стрельнув в меня слепящим светом фар, резко рвануло с места, осыпая градом камушков ступеньки. Покинутая компания, словно потеряв какую-то важную скрепу, мгновенно развалилась, рассыпалась на одиночек, разбредшихся по сторонам, и я, переминаясь ноги на ноги, остался наедине со звёздами. Но красота звёзд больше не пленила – я начал замерзать. Заткнул руки в карманы и нащупал хрусткие купюры. Пользоваться советами Синоптика я не стал – холодное пиво только бы усугубило состояние, а высматривать любителей шахмат в стылом парке было бы ещё большим безумием. Я решил просто подыскать дорогое кафе с хорошим обслуживанием и отсидеться за чашкой горячего шоколада.