Евгений Ерофеев - Не буди лихо…

– Вот и первые догадки, – учитель снова включил свет, но не стал садиться, а начал мерить аудиторию шагами, заложив руки за спину.

Через некоторое время он продолжил, пригладив растрепавшиеся волосы назад:

– К сожалению, летопись Варуна не сохранилась до наших дней. Вернее будет сказать, после известного всем вам пожара 1812 года, когда сгорела почти вся Москва, осталось лишь начало истории, жалкие двадцать страниц огромной книги. Тут у нас назрел первый серьезный вопрос. Что же произошло на самом деле? Банальное убийство почтальонов или что-то более зловещее? В любом случае я бы остановился на определении вампиров. Что это?

– Монстры. Кровососы. Упыри. Вурдалаки, – донеслось несколько вариантов с разных концов класса.

– Вы правы, – Дмитрий Александрович поправил галстук, – но тут у нас есть проблема. Вампиры в том виде, в котором они предстают перед нами с экранов телевизоров и со страниц романов, относятся к более позднему периоду, 17—18 векам. Это, конечно же, 1730 годы, Сербия, Петар Благоевич и Арнольд Паоле. Кто-нибудь слышал об этом?

– Да. Их эксгумировали, подозревая в вампиризме.

– Точно. Более поздняя версия «охоты на ведьм». Каждый второй мужчина представлялся вампиром. Потом начались всевозможные литературные изыски, стихотворения и так далее. Образ вампира, упыря в нашем случае, романтизирован донельзя. Модный парик его напомажен, он носит дорогие вещи, всегда умен и находчив, в общем, мечта любой женщины. Вампиризм относится к единственной побочке, этакому изъяну, но все красотки штабелями укладываются, лишь бы кровопийца обратил на них свой взор.

В аудитории снова раздался смех. Покахонтов достал из чемодана кипу бумаг и начал рыться в них, не останавливая рассказа:

– Мы же с вами говорим о более раннем периоде. Тут даже стоит поменять определение. Нет пока что никаких вампиров, разъезжающих на каретах и устраивающих званые балы. Есть темные дремучие леса и упыри. Вурдалаки. Это все персонажи из славянской низшей мифологии. Ходячие мертвецы, разгуливающие в ночи в поисках людской крови и плоти.

Он продолжил вещать еще более жизнерадостным скрипучим голосом:

– И пресловутые упыри не имеют ничего общего с графом Дракулой. Это мерзкие, быстрые создания, передвигающиеся с огромной скоростью и обладающие нечеловеческой силой и обонянием. Откуда взялся этот миф? Сказать сложно. Вероятно, людям нужно было объяснение, куда пропадают ночью люди, почему в лес ходить опасно и по ночам лучше спать у себя в кровати, чем шататься по улицам. Средневековый мир был страшным местом и без вурдалаков, что и говорить. Примечательно то, что в славянских землях повсеместно описание упырей практически идентично. Как так вышло? Большой вопрос.

Полночь давно миновала, многие дремали на ходу, уронив голову на грудь, дежурили лишь часовые, идущие впереди и замыкающие отряд. В целях экономии оставили гореть всего четыре факела, до Москвы было еще недели две быстрым ходом, и запасы нужно было экономить, все равно не видно было ни зги.

Бдительность Никиты и Варуна, головы отряда, притупилась. После встречи с неприятным типом прошло больше двух часов, ничего не произошло, разглядеть хоть что-то в радиусе нескольких метров, кроме очертаний кустов и огромных деревьев, было невозможно, уставшие от постоянного напряжения глаза слипались. И хотя до пересменки было еще прилично времени, Варун беззастенчиво дрых. Он качался в такт медленному шагу лошади, а капли дождя, стукаясь о его шлем, быстро скатывались вниз и текли под кольчугу за шиворот. Чтобы хоть как-то бороться со сном, Никита начал гримасничать и вращать глазами, щипать себя за окладистую бороду. Внезапно где-то справа раздался странный всплеск.

– Рыба играет поди али квакуха какая? – спросил сам себя здоровяк и тут же понял, насколько абсурдно его предположение. Сложно было представить такую рыбу, которая смогла бы выжить в таком месте.

Теперь непонятный шум раздался уже слева, ближе к мирно посапывающему Варуну. Они ехали через болота уже не первый день, но не слышали ничего, кроме шума дождя. Или всему виной незваный гость? Никита понял, что сумасшедший путник вряд ли смог так взволновать его, закаленного в боях воина, что ему теперь везде черти мерещатся. Противный хлюпающий звук донесся уже позади. Никиту замутило, ощущение какой-то вселенской тоски легло ему на плечи, и предчувствие чего-то худого поселилось где-то внутри. Так уже было, когда брали Киев вместе с Долгоруким. Благодаря чуйке Никиты им удалось предотвратить резню в ночном лагере. Тогда-то он и стал десницей Варуна, за проявленную смекалку получив почетное прозвище Хорт 1 1 Хорт – волк (древнеславян.) .