Олег Жданов - Паранормальная лингвистика. Роман о сверхвозможностях, любви и верности

– Что же вы, господа, совсем забыли обо мне? Сидите, выдумываете себе, а со мной поговорить и не удосужились, – Дмитрий говорил из темного угла и нимб над его головой креп. «Как Иисус!» – во второй раз подумала Анна, а Хамитов испуганно заверещал:

– Вы это… перестаньте! Это мы вас схватили. Мы – главные. И попятился, и наткнулся на попятившегося еще ранее Чеканкина, которому и сказал испуганно и по-детски: «А чего он!» – с непонятной интонацией.

Оный вышел из темного угла в центр, нимб тихо погас. Все вздохнули с облегчением, но в глазах Анны на мгновение поселилось разочарование. Только на мгновение.

– Господа, я готов ответить на все ваши вопросы, и пусть недоразумения между нами скорее забудутся.

Служивый с оружием, прежде охранявший камеру, повел Оного наверх, в кабинет, эти же трое шли несколько сзади. На повороте лестницы Дмитрий повернул голову и так открыто улыбнулся Анне, что та опять почему-то подумала про Иисуса. Улыбка эта сняла напряжение со всех, и в кабинете они сидели без вражды, но с обоюдным интересом. При этом вооруженный человек стоял за дверью наготове.

Долго молчали как-то странно, первым вернулся к норме Хамитов.

– Фамилия, имя, отчество?

– Оный, Дмитрий Андреевич. Но вы же все знаете. Зачем вы так формально? Это не соответствует сложной и прекрасной реальности. Это оскорбляет и снижает реальность, господа!

– Молчите. Мы ведем протокол.

И действительно, Петрова уже печатала вопросы и ответы.

Оный сначала вздохнул, но тут же улыбнулся.

– Хорошо, давайте попробуем. Вдруг что-то выйдет? – и заговорщицки улыбнулся Анне.

Хамитов продолжал идиотизм.

– Год и место рождения?

– Выйдите в Интернет, там это обо мне есть. Мы теряем время!

– А мы не торопимся, товарищ ученый.

– Я тороплюсь. У меня есть исследования, которые требуют массу времени. Никогда не задумывались, что наш язык парадоксален и провокационен? Масса времени…

– Год и место рождения.

– А если я не скажу? Вы меня пытать будете? Господа, я прошу услышать меня: у нас нет времени на условности. Послушайте, вы же давно работаете в КГБ…

– ФСБ. Наша организация с некоторых пор называется ФСБ.

– Что ж, мудрое решение. Но поверьте мне, после переименования предмет или явление не всегда сразу приобретают новые свойства. Потому прошу извинить меня, если я буду употреблять более привычную аббревиатуру. Да и методология, насколько я мог заметить, у вас прежняя.

Заговорил Чеканкин, прежде молчавший, наблюдавший за всем этим со стороны.

– Оный, а чего вы, собственно, добиваетесь? Какие ваши цели?

Митя некоторое время обдумывал слова Чеканкина, улыбнулся:

– Сдается мне, вы деловой человек! Я даже не могу сейчас с уверенностью сказать, с кем из вас мне более неприятно иметь дело – с этим товарищем или с деловым господином, вроде вас.

Чеканкин нахмурился, Хамитов сжал кулаки, но съежился. Зачем Оный с самого начала обозначил свое отношение к ним как негативное? Дмитрий продолжал:

– Какая может быть цель? Пройти некий путь до конца, убедиться в правильности гипотез, то есть пути… Не знаю. В науке настолько хороши и интересны средства, что цель часто условна и обозначается набором традиционных символов.

– Простите, но ученые, как правило, говорят хором, что их цель – помочь людям… – вмешалась Анна. Этот разговор ее волновал каким-то странным образом.

Дмитрий обрадовался реплике Анны.

– Конечно, в этом смысле – да. Не будут же ученые говорить, что их цель – прикрыть собственную наготу (в научном смысле), так бы они попросту стрелялись (и стреляются во множестве). Цель у науки та же, что и у Бога: одолеть темное, возвысить светлое. У науки есть свои ангелы, есть и бесы.

– А вы кто?

– Я – абсолютный ангел. Белее меня только Фантазия. Но если найдется ученый, который заявит о себе такое же, не верьте ему. Он – шарлатан.

Митя улыбался.

Но Чеканкина не интересовала лирика, в отличие от Анны Петровой. Он сформулировал вопрос четко.

– А над какой темой вы работаете? Как объяснить ваши… выкрутасы этой ночью?

– Я пока не могу ответить на этот вопрос. И не потому, что это тайна. Просто это пока нескромно. В научном мире так непринято. Реклама, как оказалось, разрушает науку. Когда я пойму, что есть доказанные знания, общие положения, я выступлю. Теперь еще рано, извините.

– А фокусы? То есть вознесение?

– О, меня более обрадовал факт удачного приземления!

– Подождите, вы нас шокировали. Вы хотите сейчас выйти отсюда?