Ирина Зуенкова - Наперекор судьбе

– Сьюзи, опять ты не даешь вставить мне слово. Во-первых, я не лиана, чтобы льнуть к кому-то. А во-вторых, Пол мне неприятен. Ну, не знаю я, что со мной происходит, когда остаюсь с ним наедине, понимаешь? Я становлюсь ледышкой, как, впрочем, и с другими, хотя опыт у меня особо не большой.

– Родить тебе надо, вот что Келли! Я же вижу, как ты на Брентона смотришь.

– Сьюзи, не начинай снова. Я больше не могу это слышать. Не может у меня быть детей, пойми ты, наконец…

– Ладно, ладно, не кипятись, подруга. Но и ты послушай меня. Это мнение только одного специалиста. Не спорю, не спорю, хорошего, но и здесь возможна ошибка. А потом, не забывай, в каком веке мы живём. Сейчас за деньги сама знаешь, всё делается. А папашку подберём, не волнуйся, а чем не хорош Пол? Ну, молчу, молчу…

– Наконец-то, сама поняла или…

– Сама, сама! Чушь сморозила, виновата. Ты ж у нас без любви ничего не можешь делать.

– Вот, именно, Сьюзи. И давай больше не будем возвращаться к этому разговору. Кстати, в котором часу вы собираетесь? Хорошо, к семи, да, непременно, да-да, если не возникнут более важные дела. Сьюзи, я кладу трубку, всё, чао!

Келли перевела дух. Всё, теперь вечер свободен! Она выключила телевизор и всё же плеснула в бокал немного мартини.

– Так, чем бы заняться? Может дописать последнюю главу романа? Всё никак руки не доходят. Но, Келли, тут, же отмела эту мысль. Только не сегодня, она вновь ощутила какую-то непонятную тревогу, как будто то кто-то пытался ей что-то сказать, – Господи, что со мной? Ведь это чувство стало повторяться чаще. Нужно посоветоваться со специалистом, хотя, что они могут знать обо мне. Келли не любила оголять перед кем бы то ни было, свою душу. Разговаривать об этом с единственным близким человеком, отцом, тоже. Она чувствовала, что это волнение как то связано с ним, но не понимала этого.

Отец. Сильная, волевая натура. Сколько помнила себя Келли, она очень любила его и немного побаивалась. Отчего? Детство она вспоминала смутно. Она так до сих пор и не знала, куда подевалась её мама, и уже не помнила её.

Только один-единственный случай жил в её сознании до сих пор. Вот у неё сильный жар, она мечется в постели, не находя себе места и всё кричит:

– Мама, мамочка, почему ты так долго не приходишь? У изголовья отец, дежуривший у её кровати постоянно. Тётушка Бетти, часто меняющая ей мокрые повязки на лбу. Потом ей стало так плохо, и она провалилась в какую-то пропасть. Долго летела, а очнувшись, увидела перед глазами лицо улыбающейся женщины, нежно гладившей её волосы, растрёпанные по подушке. У неё были печальные, но красивые глаза… и всё. Воспоминания странным образом обрывались на этом. Когда она несколько раз пыталась спросить отца, кто приходил к ней в гости, каждый раз натыкалась на его мгновенно каменевшее лицо и получала невразумительные ответы. Чтобы не досаждать больше папочке, Келли пытала Бетти, но та неизменно отмалчивалась. Келли сдалась и никогда больше не заводила этот разговор. Лишь однажды, когда Келли была уже достаточно взрослой, отец проговорился, что никогда не простит её мать и не впустит в своё сердце давно отрезанное прошлое. Келли оживилась, приготовившись слушать дальше, но отец вновь влез в свою душевную раковину:

– Келли, её больше нет в нашей жизни. Прошу тебя, дорогая, не мучай меня своим расспросами, я тебе всё равно ничего не буду рассказывать. Живи, детка, радуйся жизни. У тебя есть я, Бетти, много друзей, твой любимый Кристофер, —

отец заботливо погладил дочь по голове, а здоровый пёс, мирно дремавший на своём шикарном ковре, услышав своё имя, тут же вскинул голову. Вставать и подходить было лень, и Кристофер опять положил её на свои мощные лапы.

Келли улыбнулась.

– Хорошо папа, я понимаю тебя. Случилось что-то очень неприятное в твоей жизни, связанное с ма… ну, с той женщиной, и тебе очень больно вспоминать.

Я больше не буду, правда.

Отец благодарно посмотрел на дочь. Келли всегда была понятливым и воспитанным ребёнком, и он был счастлив, что сумел воспитать её сам.

Келли встрепенулась от воспоминаний и всё же выпила немного мартини. На часах было уже за полночь. Жалюзи колыхало от поднявшегося на улице ветра, на столе лежали так и не тронутые тосты, и Келли поняла, что очень хочет, есть и спать. От долгого раздумья разболелась голова. Келли встала, выпила стакан воды. Чувство голода улеглось. – Вот и лежи себе, – проворчала Келли, и тоже отправилась спать, вспомнив, что на утро у неё важная встреча с продюсером.