Артур Прокопчук - Беларусь. XX век, железный век. Взгляд из окна своего дома

Здравые мысли сегодня, наконец, начинают приходить в головы различных аналитиков, даже исповедующих «евразийские концепции». Начинают волновать, к сожалению, пока очень немногих россиян, экспансионистские устремления новых государственных мужей, не отдающих отчета в своих действиях, не желающих оглядеться на историю государства, не желающих делать выводы из этой истории. Неравнодушные к судьбе русского народа, историки, экономисты и юристы сегодня предостерегают всех, заставляют оглянуться на прошлое России, которое изобилует для всех трагическими примерами.

«Российская империя, включившая в себя «беспокойные», инородные для нее по составу населения части – Царство Польское, Великое княжество Финляндское, Туркестан, Кавказ – тратила огромные силы и средства, столь необходимые для преодоления отсталости страны, на бесполезное удержание этих областей, которые всегда были для России, русского человека, цивилизационно и этнически чуждыми. Территория Советской империи, где «никогда не заходило солнце», не воспринималась общественным сознанием русских в качестве жизненного пространства, сужение которого сулило бы прямую угрозу существованию русского народа. В итоге обе империи, истощенные морально и материально, в одночасье, с удивительной легкостью исчезли с политической карты, не выдержав, по меткому выражению Киссинджера, «чудовищного несварения желудка…

Распад СССР означал не просто развал империи, но поворотный пункт в истории русской нации – необходимость отказа от возрождения империи, воссоздание которой в том или ином виде при ограниченности сил и средств будет равнозначен национальному самоубийству» [9].

Уже в конце XIX столетия в беларуской (литвинской) образованной среде окончательно вызрела идея о «беларуской нации», о федеративной самостоятельности народа после уничтожения царизма даже в составе нового государства, преемнике Российской империи. В демократическом подполье Петербурга, в среде революционеров-народовольцев готовились, в «Народной воле», акции уничтожения царя. Беларуский шляхтич Игнат Гриневицкий, студент Технологического института, осуществил теракт в столице Российской империи. На весь мир прозвучал взрыв на набережной Екатерининского канала, был убит Александр II. Именно, в Петербурге стал тогда выходить первый, нелегальный журнал «Гомон – Белорусское соцiально-революцiонное обозренiе» (1884 год), а позже было образовано на основах товарищества («суполка» – бел. яз.) легальное издательство «Загляне сонца i у наше ваконца» (1906 год). В этом же году стала выходить на латинице и кириллице ПЕРВАЯ беларуская газета «Наша доля».

До Первой мировой войны издательство в Петербурге успело выпустить более 100 тысяч экземпляров беларуских книг и брошюр. В начале ХХ века возрождению традиций беларуской культуры во многом способствовало широкое национальное движение, стала регулярно печататься в Вильне общебеларуская газета «Наша Нiва». Начал расцветать талант будущих классиков беларуской литературы – Янки Купалы, Якуба Коласа, Максима Богдановича, Цётки и др.

Первая мировая война заставила активизироваться самых передовых деятелей беларуской нации, однако конечные результаты этой войны еще раз ударили по беларускому самосознанию. Новый этап истории Российской империи в целом и еще не оформленной в самостоятельную единицу Беларуси начался с февральской революции.

Исчезновение монархии вначале очень вдохновило мужчин всего Минска, Негорелого и Койданава. Начиналась, так многим казалось, новая жизнь, с весной дохнуло свободой. Моей тётушке, Анне Нестеровне, к «февральской» исполнилось десять лет, и она помнила, как дед носил красный бант в лацкане сюртука. Мой дед, Александр Павлович, Саша, как его звали дома, второй муж бабушки Александры (первый Нестор Старовойтенко, скончался), перед революцией получил повышение, но хотел уйти в отставку с должности начальника телеграфа станции Негорелое.

Негорелое. Станция с 1831 года – владение Ю. Абламовича, после того, как владения Радзивиллов были конфискованы. В 1871 через Негорелое прошла Московско-Брестская железная дорога Варшавской железной дороги.

Были у него планы перебраться в Менск, как тогда назывался наш древний город.

Зачем-то русским чиновникам от истории и географии так любо переделывать древние, сложившиеся название городов, улиц, но так город жители упорно называли до 1939 года. Ну, а если уж привыкло российское «начальство» к слову «Минск», то пусть будет Минск. В деревнях все равно еще долго будут говорить так, как было на протяжении тысячи лет. Да и дома, по крайней мере, у нас, использовали эту древнюю форму названия города.