Павел Быстровский - Яблоки для Господа. Повесть

– Искусство должно кормить нас, потому как творческая работа ничуть не проще или легче любой другой работы, – продолжил рассуждать Шура, завалившись на диван и сложив руки на животе. – Почему строителю или булочнику общество платит за их труд, а работа художника или писателя никак не оплачивается, если, конечно, ты не какая-нибудь известная личность? Чёрт возьми, даже дворнику за его работу платят, а нам – нет!

Не слушая Шуру, Иван подошёл к книжному шкафу.

– Вот такую книгу я хочу написать, – произнёс Размазин, беря с полки книгу и листая её. – Книгу, которая сможет изменить наше общество, наш мир. Которая станет чем-то великим, которая оставит яркий след в истории литературы.

– Ну-ка, что ты там написать хочешь? – заинтересованно сказал Шура, вскакивая с дивана и бодрым зайчиком прыгая к Ивану. – Ого! «Божественная комедия»! А тебе не кажется, что ты чересчур амбициозен, друг?

– Я надеюсь, что смогу написать вещь ничуть не хуже. Нужно быть уверенным в себе, и тогда всё получится. У человека всегда должна быть надежда на лучшее.

– Надежда? Ха! – саркастически хохотнул Ротозеев, возвращаясь на диван. – Ты ошибся страной! Надежды здесь ни у кого уже давно не осталось! Забыл, где живёшь, что ли?

– А я верю, что смогу написать такую книгу! – уверенно сказал Иван, возвращая «Комедию» на полку. – Нужно верить, и всё получится!

– Ну-ну, верь. Верить нам пока ещё не запрещают, – в голосе Шуры сквозил явный скептицизм. Было заметно, что он не верит своему другу. – Кстати, не займёшь мне пару тысяч до конца месяца? Я вообще пустой… Хорошо ещё, что у тебя пожрал сейчас.

– Что, совсем туго с заказами?

– Эх… И не спрашивай! Повеситься хочется!

– Ты же говорил, что у тебя один денежный клиент наклёвывался, разве нет? Хотел у тебя крупный заказ сделать? Неужели сорвалось? – удивлённо спросил Иван.

– Провалился бы в Преисподнюю этот денежный клиент! Все мозги мне выел – то не так, это не эдак… Редкостная скотина он! Хорошо ещё, что я сперва аванс получил, а уже потом его послал с такими требованиями! Да только не впрок мне этот аванс пошёл, всё подчистую проиграл! Карта не так легла…

– Снова играл? И не надоело тебе деньги просаживать, Шура?

– Без нравоучений только! – старинный друг высокомерно воззрился на Ивана, но тут же скис и жалобно добавил: – В квартире шаром покати, жрать нечего. Воду пью из-под крана, чая – и того нет. Хоть на Арбат выходи и портреты пиши за еду! Докатился! И самое главное – картины-то у меня есть, хорошие картины, качественные, а выставить их негде. Мне, может, одной выставки только и не хватает! Мне хоть немного подмог бы кто, хоть самую чуточку, а дальше уж я бы сам!

Иван сочувственно посмотрел на друга:

– А чего с выставкой? Совсем никак?

– Да полный швах! – злобно и одновременно устало ответил Шура. – Уж как я только не пробовал пробиться – всё впустую! А ведь я даже не авторскую выставку прошу, мне б хоть в коллективную втиснуться! Да где там… Всё Кадочкиными да Скворечниковыми занято! Шуты гороховые, чёрт бы их всех побрал! Ну и куда в этой стране честному художнику податься?!

– Но ты же всё-таки член ассоциации художников. Разве тебе как члену организации не положена выставка? Что ваш устав об этом говорит? – спросил писатель.

– Держи карман шире! В уставе много чего написано! Кабы всё по уставу делалось, то мы, художники, жили бы по-другому! Совсем по-другому! Мы бы ни в чём не нуждались, а могли бы спокойно заниматься творчеством, не думая о хлебе насущном. Художник – личность с чрезвычайно тонкой душевной организацией, которая не приучена решать свои бытовые проблемы и не знает, как беспокоиться о своих финансовых нуждах. А нынче, мы, мастера кисти и красок, влачим жалкое существование на обломках некогда могущественной структуры и не имеем даже элементарного! Что нам с этой книжицы, что зовётся членским билетом? Что нам с этих семи букв – ВАССХУД? Ничего, от слова «совсем»! Зато как звучит – «Всероссийская ассоциация художников»! – патетически закончил свою речь Ротозеев.

– Мне вот тоже на днях из издательства звонили, – выслушав пламенный спич друга, произнёс Иван.

– И? – выжидающе уставился на друга Шура.

– Неформат, рынок. Политика издательства не позволяет нам опубликовать вашу книгу. Если появится возможность публикации – мы обязательно свяжемся с вами.

– Вот сволочи! – в сердцах воскликнул художник. При всей своей противоречивости и сложности характера, он всегда искренне переживал за друга. – Ну вот, видишь, что я тебе говорил? Разве можно в этом чёртовом государстве искусством заниматься? Разве здесь можно своим творчеством прокормиться?