Марьяна Гармин - Ангел в ночи. Забытые дневники

– Сбежать нельзя, нужно отработать. На ВАЗ-е было отлично! Восемь проходных – целый завод-город. Как вспомню цехи-автоматы, плохо становится. А общага, какая была: пол – паркет, кухня – шестнадцать метров! С этим не сравнишь. И куда нас занесло! – окончательно расстроилась Ольга.

– И почему именно сейчас вспомнилось любимое «Введение в специальность» наших профессоров, – Аленка состроила кислую гримассу, – «Каждую секунду на ЭВМ поступают мегабайты информации и всю эту информацию нужно обрабатывать», – Аленка выпалила скороговоркой, – Мне почему-то кажется, что не поступают…

– Да… После родной Самары, здесь конечно – не фонтан! И пойти некуда, а дома какие – развалюхи, кажется им лет по девятьсот. Как в них люди живут? Надо было брать ВАЗ! – громко вздохнула Олечка – А ты все: «К Москве поближе, к Москве поближе. Вот тебе и поближе. Слышь, Светик нам кажется туда, – она указала пальчиком на кабинку с вертушкой.

– Нам в отдел кадров, – Светка с презрение бросила женщине, сидевшей за стеклом.

– Направо и туды, – ответила вахтерша, рукой указывая на темный коридор, от которого повеяло прохладой, сыростью и тишиной.

– Туды, так туды! – Девчонки быстро устремилась вперед.

Жизнь подмосковного города с редким названием Уреченск не сулила им ничего хорошего. Старинный, небольшой городок в центре страны с обветшалой архитектурой, редкими, обгаженными голубями, памятниками, единственным собором в центре города и такими же редкими сколь и чистыми увеселительными общепитовскими столовыми, навевал на них тоску. Мысль провести здесь три года, вдали от родных и старых друзей, вдали от ярких дискотек, баров и клубов, театров и цирков, стадионов и дворцов спорта… в этом богом забытом месте, не давала им покоя. Их место распределения казалось им настоящей ссылкой.

Когда тебе двадцать два, вся жизнь только начинается. Один ВУЗ закончен, теперь надо было поступить в другой. Аббревиатура ВУЗ расшифровывалась, как выйти удачно замуж. На что только не идет женщина ради своего счастья! К тому же это счастье еще нужно найти. Чего стоит отличная учеба в школе, я уже не говорю про полутехнический ВУЗ. И все ради того, чтобы найти спутника жизни, свить гнездышко, вывести цыплят…

Так вот: все должно быть впереди, а спокойный Уреченск – райское место для начинающих пенсионеров, то есть для тех: у кого ВСЕ уже позади. И это для наших «столичных» дам!…

Продолжая обсуждать представшее их глазам мрачное сооружение, девушки прошли через проходную и направились к двери с табличкой «Отдел кадров».

– Вы, молодые специалисты? – бегло взглянув на них поверх очков, спросила женщина, сидевшая в кресле, – А что так поздно? Ведь уже сентябрь? Вы должны были приехать в августе. Мы с таким трудом набрали людей в колхоз, – Злобно проворчала она.

Девчонки виновато помялись, и что-то было попытались пропищать в свое оправдание, ссылаясь на летний сезон, период отпусков, дефицит билетов и загруженность железных дорог, и даже на опоздание поездов на двадцать четыре часа. Вся красочная тирада наших подружек долетела до стены и опрометью бросилась в раскрытую форточку, пока инспектор наморщив нос что-то пыталась прочитать в их дипломах. Она лениво подняла глаза и добавила:

– У нас только две ставки в отделе Метрологии и одна в ОГК. Сами решайте, кто куда пойдет, – пробурчала она и небрежно бросила дипломы на стол.

Пройдя темный коридор и фойе, девчонки вышли в небольшой заводской скверик. Темная зелень тополей и каштанов поднималась ввысь над мрачными безликими корпусами и была такой сочной, не смотря на толстый слой заводской пыли, словно смена времен года ее не коснулась. Клумбы, засаженные смешливыми незабудками и восторженными флоксами, разделялись деревянными скамейками, тонкие рейки которых были выкрашены яркой палитрой красок. Здание заводоуправления заслоняло светила в любое время суток, отчего в нем всегда было немного сумрачно и прохладно. Надо сказать, что климат на заводе был в среднем на четыре градуса ниже, чем климат за заводской проходной, что каждодневно фиксировали термометры, висевшие над дверями. Трудно сказать почему… Над сквером висел транспарант кумачового цвета с лозунгом: «Родине – ударный труд!»

От скверика рукавами расползались две аллеи с разбитым асфальтом с посаженными вдоль них деревьями, доходившими почти до крыш заводских корпусов. Листва на деревьях стала серо-желтой от постоянной колесной пыли, которой пропитался и воздух, и стены и транспаранты, и только тополиные макушки по-прежнему радовали глаз чистой изумрудной зеленью. Шум постоянно работавших станков и двигателей создавал тот неповторимый гул, который так удручающе действовал на наших спутниц. Девчонки шли, молча навстречу своей судьбе, совершенно не желая обсуждать приоритеты выпавших им мест.