Альбина Демиденко - Исповедь. Маленький роман о большой жизни

Эти слова матери запали мне в душу. С детской необузданной фантазией моментально представил себе старую, горбатую старуху с огромным мешком за плечами, с клюкой-корягой в руке, нечто среднее между Бабой-ягой и старухой Изергиль.

Учеба в школе мне давалась легко. Письменные задания чаще всего я выполнял еще в классе, а устные запоминались во время внимательного прослушивания лекций учителя, объясняющего новый материал. Несмотря на то, что меня заставили заниматься музыкой («Каждый интеллигентный человек обязан отличить Вагнера от Шуберта», – говаривала бабушка), времени свободного было много. Бесцельно бить баклуши запрещалось, и я увлекся чтением. Вначале это были детские произведения, но постепенно книжный голод заставил пожирать всё, что было набрано шрифтом. Ежедневно читал от заголовка до последней точки все газеты, которые в огромном количестве приходили для мамы и бабушки, журналы – от «Мурзилки» до «Советского медика», книги, которые попадались под руку. Постепенно любопытство и потребность в чтиве завели в кабинет отца, строго хранимого мамой в том виде, в каком он остался на момент ухода папы из жизни.

Жили мы в большой светлой квартире, которая осталась нам от дедушки – командира авиационного полка, погибшего на войне. В ней и по сей день проживает мама. Дверь в папин кабинет всегда была закрыта, и только мама часто поздним вечером засиживалась там: выдавала полоска света из-под порожка да утром ее заплаканные глаза.

В классе четвертом, на зимних каникулах, когда бабушка уехала по делам в Сухуми, а мама была на работе, на свой страх и риск я зашел в эту святую святых нашего дома. Помню, как поразило обилие книг, четкими рядами расставленных на полках, с картонными, как в школьной библиотеке, указателями тематик. Загадочно читались имена авторов: Пифагор, которого еще Геродот называл «великим эллинским мудрецом», Давид Гильберт, вечно стремящийся к истине, геометр Эвклид, Ар-хи-мед… Правда, я тогда еще не знал, кто из них кто, но эти незнакомые имена будоражили. За ними скрывалась тайна.

По воле случая или судьбы первой книжкой, которую я самовольно выбрал в библиотеке отца, был «Новогодний подарок, или о шестиугольных снежинках» Иоганна Кеплера. Прочитал запоем, и всё – с тех пор для меня открылся мир цифр. Вы только подумайте: наш мир – всё в этой большой огромной вселенной – существует согласно кем-то заданному ритму! От стука сердца до движения галактик, всё подчиняется ритму, всё просчитывается по мгновению, всё упорядочено и урегулировано! Кто этот творец? Каким нужно быть гением, чтобы так рассчитать от малого до великого!

Бабушка первая заметила мое своевольство и долго хранила тайну о посещениях кабинета. Но однажды мама увидела у меня в руках одну из книг. Помню, как она побледнела и строго спросила, почему я без разрешения взял томик.

– Ты не говорила, что в кабинете нельзя брать папины книги для чтения. Я очень осторожно обращаюсь с ними, ничего плохого не делаю. Все заметки я пишу на листочках. Папа тоже так делал. Он писал заметки на листках, которые вкладывал в книгу на нужную страницу.

– А ты откуда знаешь, что папа так делал?

– Догадался. Смотри, в каждой книге есть такие листочки. Это так удобно, можно проследить ход его мысли и понять решение того или иного вопроса.

– Сынок, но там, – она указала на кабинет, – взрослые книги, а ты еще очень мал и многого не поймешь.

– Что ты, мамочка, книги там разные и очень интересные! Кстати, если в одной из них что-то непонятно, то по папиным заметкам можно найти объяснение у другого автора. Ты знаешь, как он умно спорил и отстаивал свое мнение?

– Кто спорил? – удивилась мама.

– Папа. Папа спорил с разными авторами и какими-то людьми. И всё это можно проследить по его записям. Хочешь, я тебе покажу? Только это нужно читать внимательно.

Вечером бабушка испекла мои любимые пироги с абрикосами, в столовой был накрыт стол, и мы сели чаевничать. Всё было так торжественно, что я стал рыться в памяти, гадая, какое семейное торжество у нас в этот день отмечается.

– Георгий, – душа моя екнула, когда бабушка неожиданно строгим голосом начала беседу. Дома меня все с малых лет зовут Гоги, а отца Георгием. – Мы с мамой видим, каким ты взрослым и самостоятельным мальчиком стал. Мы очень гордимся тобой. Ты хорошо учишься, ведешь себя как достойный сын. Потому пришли к мнению разрешить тебе пользоваться библиотекой отца, его книгами. Мы надеемся, что всё собранное твоим отцом, всё, чем он пользовался, будет тебе так же дорого, как и нам. Я хочу верить, дорогой мой внук, что те знания, которые почерпнул твой отец из этих книг, пойдут тебе на пользу, и ты достойно продолжишь его дело.