Тамара Злобина - Верю. Люблю. Надеюсь. Мини-повесть

Но в один из вечеров вся эта идиллия закончилась. Игорь вернулся с работы в сильно возбуждённом состоянии, вёл себя очень подозрительно, ничего не объясняя Наталье. Он то выбегал на улицу, то бродил бесцельно по комнате. Ната смотрела на него обеспокоенными глазами, но задать вопрос, что случилось, побоялась.

Когда раздался стук в двери, Игорь кинул Наталье:

– Это ко мне!

И бросился на улицу. Вернулся минут через десять и, ничего не объясняя уселся за стол.

– Корми мужа, Наталья! – сказал он. – Я чертовски голоден.

И тут заплакала Иришка. Игорь скривился так, словно ему не просто неприятен этот плач, а он просто в бешенстве от него.

Наталья кинулась к дочери, вынула её из кроватки и прижала к себе, чтобы успокоить.

– Ничего она не может, безрукая! – почти до крика повысил голос Игорь. – Даже дочь успокоить не в состоянии!

Он отобрал Ирочку и широким шагом направился к печи, в которой потрескивали берёзовые поленья, распространяя тепло в комнате: за окнами стоял уже октябрь, и погода не баловала теплом.

Наталья сначала не поняла, что хочет муж, в растерянности глядя на него.

Игорь открыл дверцу, развернул дочь головкой вперёд, собираясь засунуть ребёнка в жерло печи, как берёзовое полено.

Наташа вскрикнула и, как коршун, кинулась на мужа, оттаскивая его от пылающего жерла.

Игорь оттолкнул её и вновь попытался повторить действие. И снова мать кинулась к нему затем, чтобы отобрать своего ребёнка. Уже дымилась пелёнка, а крик Ирочки был полон не просто страха – ужаса: девочка чувствовала, что её хотят причинить вред.

Когда Игорь в третий раз кинулся, чтобы завершить задуманное, Наталья схватила первое, что ей попало под руку и опустила ему на голову. Муж рухнул на пол, а она едва успела подхватить дочь. Дальше женщина действовала, как во сне: успокоила и покормила дочь, одела её потеплее, оделась сама, взяла документы свои и Ирочки и шагнула за порог, в ненастье.

Погода плакала, словно по покойнику. Ветер бросал в лицо женщины всё, что попадалось ему под лапу. Идти было трудно, но женщина, прижимая к груди самую дорогую для неё ношу – ребёнка, упорно двигалась ветру на встречу.

Её губы шевелились, словно шепча что-то, но слов слышно не было.

Улицы были пустынны: даже собаки не лаяли, прячась в будках и по подворотням от непогоды. Про такую погоду говорят, что хороший хозяин и собаку не выгонит на улицу. Собак точно – не выгнали. А вот Наталью, получилось выгнали, и ни одну, а с грудным ребёнком на руках. Женщина даже не задумывалась о том, что сталось с её мужем после того, как она опустила на его голову тяжёлое полено. Ей уже было всё равно, что будет с ним – она во что бы то ни стало должна была спасти свою девочку.

Ноги Наташи то утопали в грязи, то скользили на асфальтированных клочках дороги. Как она не упала, пробираясь по безлюдным улицам с девочкой на руках, было не понятно. Словно Ангел-хранитель поддерживал её, как мог, оберегая и направляя верной дорогой.

Но, когда молодая женщина вышла на трассу, соединяющую два районных городка, везенье закончилось. Машины по ходу её движения попадались нечасто, да и те, проносились мимо, не сбавляя скорости, несмотря на то, что Наталья отчаянно махала свободной рукой, прося остановиться.

То ли ручейки дождя стекали по лицу женщины, то ли слёзы. Её отчаяние было полным. Если бы ни дочь, Ната, наверное, давно упала на обочине и больше не поднялась. Сейчас же она двигалась вперёд, как сомнамбула, не смотря на непогоду, несмотря на усталость.

Наконец, какая-то легковая машина, поравнявшись с идущей женщиной, остановилась прямо рядом с ней.

Открылась дверца, и женский голос поинтересовался участливо:

– Куда шествуем, милая?

Наталья повернулась спиной к ветру, прикрывая дочь своим телом и махнула в ответ рукой в неизвестном направлении: сейчас ей было всё равно куда шествовать – лишь бы подальше от того места, из которого она бежала.

– Садись, милая, – сказала сердобольная женщина. – довезём. Нельзя в такую погоду оставаться одной на дороге… Да ещё с маленьким ребёнком на руках.

Она помогла Наташе сесть в машину, приняв Ирочку на руки.

– Я вся мокрая и грязная, – сказала Ната, – Боюсь вас запачкать.

– Ничего, – подал голос пожилой водитель, – грязь не сало – потёр и отстало.

И добавил, внимательно вглядываясь в посеревшее лицо Натальи через зеркало обзора:

– Как же тебя угораздило отправиться в путь в такую погоду? Да и время позднее для такого путешествия…