Сергей Круглов - Записи-1. Избранное из ФБ, 2014–2018

По-моему, смысл тут такой: человек, становясь христианином не по внешности, а по-настоящему, неизбежно вступает в конфликт с миром сим, гоним миром, берёт на себя тяжелейший крест – именно не властвования и управления, а сохранения себя как христианина. А власть – одно из мест мира сего, где сохраниться как христианину невыносимо тяжело, где этот конфликт проявляется наиболее ярко, потому что нет больших антагонистов, чем власть кесаря – и власть Христа. «В мире будете иметь скорбь» – эти слова наглядно сбываются на любом властителе, прославленном во святых, а наглядность – как раз и есть одна из задач канонизации.

И этот смысл актуален для всех нас, считающих себя христианами, актуален всегда и особенно сегодня.

Люблю эту икону – Пётр и Павел обнялись.

Рыбак и фарисей, простец и образованнейший знаток Закона, галилейский сельчанин, плоть от плоти лилий полевых, и горожанин, гражданин гигантского, на полмира, мегаполиса (кеды-рюкзачок-айфонайпад, какая разница, в Москве я, в Питере, в Саратове, в Нью-Йорке, среда обитания одна и та же – поле вай-фая… о. Мень писал, что в писаниях Павла мы не найдём упоминания о природе, он её не замечал) – разные.

Но – вместе.

Единые в любви к Христу.

Символ Церкви: как бы мы все ни грызлись, патриоты-космополиты, простецы-мудрецы, консерваторы-либералы, но Церковь заключает в свои объятия – всех.

Возле магазина «Корзинка» (это такой шикарный гастроном, типа супермаркет, с разными богачествами внутри) на стоянке – шикарные же авто. К одному из них подошли две дамы (надо ли уточнять шикарность их шуб), дверцы открыли, но медлят садиться, о чём-то увлечённо щебечут, в руках – пакеты, лопающиеся от деликатесов… Возник около какой-то малоформатный корявенький бродячий пёс с сединой вокруг слезящихся глаз; ясно, что содержимое пакетов его сильно привлекает, – но прямо на дам он не смотрит, а деликатно и пристально – в сторону, и вообще вид у него такой: сосредоточенно-деловой, типа я тут по другому делу, напряжённый и внутренне – а вида не подаёт, держит марку – крайне смущённый, – пришло в голову, что такой вид бывает у мужиков, стоящих по какому-то случаю в коридоре женской консультации, как бы в очереди, но как бы и вне.

Рассказали: на вопрос, чего нельзя допускать в поэзии (я часто его задаю поэтам в студии), Александр Аронов отвечал: «Врать и говорить правду».

«посажённые отцы» – батюшки с посаженной печенью.

Когда ты спишь (вернее, цепенеешь между сном и явью), всё, что вокруг тебя – звуки, дуновения – так многозначительно и будоражаще… И так успокаивающе: жизнь жительствует.

Русскость – неуловимая черта; во всём мире её чуют, но не видят, и полагают чем-то вроде таинственной смеси цыганства и еврейства…

Хорошо, которое только там, где нас нет, смысл, который мнится непостижимым, счастье, которое призрачно…

Запертая дверь, в которую стучишься с плачем: «Отворите!…», слабея год за годом, сбивая в кровь кулаки, – дверь посреди открытого всем ветрам, свободного чистого поля.

держи ад в своём уме и не отчаивайся

Ещё словеснаго:

Вчера, служа молебен, долго не мог понять, что меня смущает в словосочетании «преподобные Соловетские», встреченном в записке.

О мастерах и подмастерьях, о пастырях и подпасках я думаю, фб, вот в какой связи: пришло сообщение в жж, рекламно-православного характера, с предположением заинтересовать «моих подпищиков».

Вот думаю, как же я называюсь по отношению к оным…

В телесериалах, сказал кто-то, полно фабулы и никакого сюжета… сериал он и есть сериал, он бесконечен. Всё как в жизни. Чаяние сюжета, катарсиса, завершения, вот-и-сказке-конца – сколь благо, столь и способно свести сознание в точку, в угол; между тем река делает поворот – и течёт дальше.

С Борисом Владимировичем Дубиным мы готовили две передачи на радио – одну про его собственные стихи, вторую – памяти его товарища по СМОГу Сергея Морозова; известие о болезни пришло как раз накануне назначенного для записи дня…

Смерть придала всему этому, конечно, расхожее иное освещение («не успели»…), но и сделала всё несделанное, незавершённое – не бессмысленным, нет, а именно таким, каким бывает то, что остаётся на берегу реки, когда она делает поворот.

Жизнь повернулась на невероятных осях – и снова никакого сюжета, но и никакого тупика и конца: всё продолжается. Жильцы недостроенного дома встретят нас за новым поворотом; незаконченный важный разговор будет продолжен, но на совсем другом языке, возможно, ангельском.