Гарик Талисман - Дорога домой

– Ребята, как я рад вас слышать. Куда ехать?

– Приезжай ко мне домой, если не забыл адрес.

– Обижаешь, Рома! Лечу.

Выйдя из магазина с полными сумками, друзья подходят к подъезду, дожидаются Андрея, обнимаются и всей дружной компанией заходят в квартиру. В просторной гостиной стол, вокруг него угловой кожаный диван бордового цвета, напротив – два кресла. Ребята рассаживаются. Кто-то предлагает тост за встречу: встали, чокнулись, посмотрели друг другу в глаза. И так много раз. Эйфория от встречи потихоньку угасала, и каждый начал уходить в себя.

Моцарт встал из-за стола, подошёл к окну и сел на подоконник. Достал из кармана пачку «Беломора», закурил и устремил взгляд куда-то за пределы этой комнаты. На него никто не обращал внимания.

Шлёма обратился к Роме: – А ты неплохо устроился: такой ремонт, джип, с девчонками классными, небось, проблем нет. Ты же всегда хотел успеха, уважения. Теперь всё это у тебя есть.

– Ну, насчёт успеха и денег, всё, вроде, так. Только вот есть одно «но».

– Какое-такое «но»? Давай, рассказывай… – Раз пошёл такой разговор… И неизвестно, когда мы ещё увидимся.

Рома задирает майку и указывает на пластырь: – Это по поводу успеха. Несколько дней назад на этом месте была дырка. Пару сантиметров влево – и меня нет. А девушки…

Рома рассказывает про телефонные разговоры со своими барышнями.

– Так что, дорогой Шлёма, сыт я успехом и отношениями с местными дамами, у которых в голове одни бабки и секс.

Беседа начинает менять русло: каждому теперь хотелось поделиться наболевшим. Перебивая друг друга, они вываливают друг на друга свои проблемы. Внезапно от окна раздаётся громкий голос Моцарта: – Всё, стоп! Хватит! Вы уже никого не слышите. Раз такая свистопляска, пусть каждый расскажет о том, что с ним происходит. А мы все послушаем.

Моцарт тонко прочувствовал ситуацию.

– Тридцать три года – возраст Христа. Если каждый из вас найдёт корень своей проблемы, значит, ещё не всё потеряно. Ещё есть время, чтобы всё изменить.

Все замолчали. Моцарт вернулся к созерцанию пейзажа за окном. Первым нарушил молчание Андрей: – А ведь он прав. Нам не с кем даже поговорить. Эта суета уже достала! Не хватает времени осмотреться по сторонам и подумать: а так ли ты живёшь, правильной ли дорогой идёшь.

Его поддержал Гарик: – Я согласен. Кто первый?

– Вот ты первый и начинай.

Наступила тишина. В гостиной горел только торшер. Клубы табачного дыма нависали над столом, как тучи. Гарик сидел в кресле, в его руке тлела сигарета.

– Даже не знаю, с чего начать. Вам всем известно, что характер у меня не сахар. Наверное, виновата в этом моя горячая кавказская кровь. Родился и вырос я в этом городе, но фамилия у меня как-никак грузинская. На отношения с мужским полом это никак не влияло, но в отношениях с женщинами у меня всегда были проблемы, даже с матерью. Вот уже год, как мамы нет со мною рядом. Я не успел попросить у неё прощения. Как я мог быть таким идиотом? Я всегда обвинял её в том, что она не сберегла семью, что она меня не понимает. А мама говорила, что если я буду вести себя, как отец, и не изменю свой характер, то у меня тоже никогда не будет ни семьи, ни дома. Она была права. Мой последний брак – это уже третья попытка. Я встретил женщину, которою по-настоящему люблю. Она родила мне сына. На днях он первый раз сказал: «Папа». А я опять оскорбил её из-за ерунды какой-то. Вы же знаете, что если меня понесло, то уже не остановить! К сожалению, ничего с собой не могу поделать… У меня есть одна мысль, но меня это в любом случае не оправдывает. Мне кажется, и я об этом много думал, что Россия повидала очень много войн за свою историю, и одна из самых страшных была последняя. Двадцать миллионов погибло во время войны и столько же в лагерях, в основном мужиков. Вся тяжесть этого ужаса легла на плечи русской женщины: и хозяйство, и дети, и работа… У неё уже на генетическом уровне заложено – не ждать ни от кого помощи. Она надеется только на себя. И у меня есть только два варианта: или быть рядом и помогать ей во всём, или остаться джигитом в гордом одиночестве.

Гарик поднялся с кресла, налил рюмку и сел на диван. В кресло сел Шлёма.

– Да, ребятушки! В моей голове одни «страйки» и «блэк Джеки» да музыка, которую Моцарт пишет. ( Все с улыбкой посмотрели на Моцарта ). Шутка. Ну, что? Я – игрок. Азарт и адреналин для меня важнее всего на свете. Из-за этого я и работу свою потерял. Это как наркотик, как болезнь. Мог бы быть менеджером в казино, а это уже серьёзная должность. Но порядки таковы: если ты работник казино – играть тебе запрещается, а на меня кто-то настучал, и т. д. и т. п. Если так дело пойдёт и дальше, то на одного бомжа в Москве станет больше. ( Встал, налил себе рюмку и сел на диван. )