Надежда Лавринович - Милана

Он был старше года на три-четыре, окончил ту же школу, они знали друг друга с детства. Играли в одном дворе, как многие дети окрестных домов. Парень этот поступать не стал, а помогал старшему брату. Брат держал одну из точек, проще говоря, торговал девочками, рядом с метро Динамо. Все произошло очень быстро, без лишних вопросов и проволочек. Милана откровенно и дерзко заявила, что остро нуждается в деньгах, и не имеет моральных принципов, равно как и опыта. Старший брат ее знакомого, звали его Гена, сам взялся научить барышню тонкостям профессии. Он с удовольствием взялся за дело тем же вечером. Стоит отметить, что природа без преувеличения щедро, одарила Милану. Заглядываться на нее стали рано. Она выросла тонкой как веточка, с нереально узкой талией и при этом обладала полной красивой грудью. Бесконечно длинные ноги ее, отличались стройностью и изяществом. Огромные серые глаза с поволокой, обрамленные густыми пушистыми ресницами. Крупные чувственные губы и мелкий жемчуг зубов. Образ завершали роскошные волосы золотисто-каштанового цвета. Такую подружку мечтал бы иметь любой. Гена без стеснения ликовал и удивлялся своему везению. Он хотел было придержать нежданную добычу для себя, но трезво рассудил, что сможет без труда заработать на ней неплохие деньги. Милана поразила его не только внешностью; на поверку девица оказалась холодной как лед, абсолютно не чувствовала боли и тело ее было словно бы немым, безжизненным. Он неоднократно и терпеливо пытался доставить ей удовольствие, но не преуспел. Зато Милана была гибкой и податливой. Она охотно постигала новую для себя науку и радовала учителя несомненными успехами. Вскоре Гена заметил, что Милана, ко всему прочему, начисто лишена брезгливости, и вообще понятия не имеет о том, что это такое. Все вместе поднимало ее ставки очень и очень высоко.

Поскольку Милана училась на гинеколога и отлично разбиралась в женской физиологии, она все про себя знала. То, что случилось в семье, не имело, как это ни странно, непосредственного отношения к ее сексуальной холодности. Все дело было вовсе не психологическом зажиме, а в маленьком лоскутке кожи. Лоскуток этот надежно прикрывал клитор плотным плащом и тем самым не позволял своей обладательнице получать наслаждение от близости. От неудобства помогла бы избавиться простейшая операция, но Милана сознательно отказалась от нее. Раз и навсегда она решила для себя оставаться той самой «Снежной королевой», каковой ее видели все близкие знакомые. Она устраивала себя такой, какой ее создала сама природа. Глубинными мотивами послужило еще и то, что она запретила себе даже мечтать о семье, о счастье и благости. Милана не хотела когда-либо пережить нечто сродни тому, что выпало на ее долю в юности. Она как никто понимала хрупкость человеческой жизни и не желала иметь привязанности. Мужчин она хотела лишь использовать, от возможности иметь детей раз и навсегда освободилась, за энную сумму уговорив знакомого врача, нечистого на руку, удалить ей обе трубы. Воротила сей от медицины, практиковал подпольные аборты на поздних сроках и вообще занимался темными делишками. Стоит, тем не менее, отметить, что пациентки его не умирали от кровопотери или сепсиса, он был по-своему талантлив и очень щепетилен. В узких кругах врача хорошо знали, и в случае необходимости обращались, визит стоил баснословных денег, зато ты получал желаемое и гарантию не отправиться на тот свет раньше уготованного срока. Врач купил квартиру в одном из спальных районов Москвы и оборудовал ее под нелегальную клинику. Здесь имелось все, что требовалось, от ультразвука до скальпеля. У него водились и помощники и единомышленники. То были доктора с образованием, не согласные с существующим положением вещей. Они придерживались теории о том, что женщина вправе распоряжаться собой, своим телом и плодом, как пожелает и когда пожелает. Пусть даже женщина эта неоперившаяся девчонка, а плод уже начал шевелиться. Абортивный материал использовали в каких-то неясных туманных целях, ничто не пропадало даром. В то время Милана сомнений не ведала, о чистоплотности врачей не задумывалась, ей необходима была гарантия, и чтоб без осечек. Чародей не стал ее долго отговаривать, разубеждать и грозить, сделал свое дело аккуратно и чисто, о материнстве можно было забыть раз и навсегда. Годы спустя, она не раз возвращалась в тот день и мечтала переиграть содеянное, но пути назад не осталось. Можно было лишь бесконечно и бесмыссленно сожалеть, проклинать себя за недальновидность и нелюбовь к себе.

Читать дальше