Вера Земцова - Сульfасалазин. *сюрреалистичный роман, не путать с таблеткой*

– Ты еще не научился останавливать время?

– Нет, это единственное, чего я не могу для тебя сделать.

– Тогда сделай мне чаю. С барбарисками. Освобождаем Земфиру, и я в кровать. Устала.

– Я могу уложить тебя спать и раствориться в пространстве, пока ты не видишь.

– Нет. Давай через дверь. Как люди. Чтобы я чувствовала, что ты настоящий. Когда-нибудь моя сила воли закончится, станет грустно тебя провожать – вот тогда будешь растворяться. А пока еще только середина июня.

– Тогда до завтрашней полуночи, Main hertz)

– Hasta la Vista, mi amore.

Он вышел в дверь, предварительно забыв ее открыть. Прошел сквозь собственный силуэт, оставив за собой только запах шампуня с розмарином на дверном косяке.

Дениска был крайне обаятелен. С таким хрипловато-вкрадчивым голосом, которому бы позавидовал философствующий с последней на сегодня обдуренной жертвой сам Дьявол. У него были добрые глаза, скорее всего, серые. Дениска очень много работал, поэтому они с Верочкой так и не встретились. Перекидывались периодически по паре аудиосообщений в день, добавляя в котел неслучившихся впечатлений больше вкуса. Но Верочка и вправду знала ответы на все вопросы.

Даже если ты живешь с человеком из плоти и крови каждый день на протяжении года, ты все равно продолжаешь думать за него. Додумывать. Вот эту историю надо так подать. А ту вот эдак. Тут тебя неправильно поймут. Тут утаить. Тут приукрасить. Тут недосказать. Это неизбежно. Не будешь же ты без надобности расстраивать нечужого человека. В этом смысле у Дениски был не просто козырь, а самый настоящий джокер. Его абсолютное физическое отсутствие.

Был взят за основу некий Денис Луканин. Рост, вес, музыкальные предпочтения, добрые глаза, смешная челка, хобби и голос. Все остальное было додумано в его пользу. Идеальный друг, подельник, вдохновитель и инквизитор. Влюбленная в свою собственную голову Верочка просто облекла нечто, что ежедневно ведет с ней внутренние монологи, в физиологические параметры Дениса Луканина, закрыла глаза, добавила физических ощущений, и родился Дениска. Стоит перед глазами совершенно осязаемый, не нуждающийся ни в дополнениях, ни в приукрасах, совершенно идеальный. Готовый на все и не нуждающийся в пояснениях. Гарант отсутствия будущих разочарований и разбитых сердец. Плод бурного воображения и легкой степени воспаления клиновидной пазухи, примыкающей к гипоталамусу. Возлюбить свое безумие в прямом смысле слова было одной из лучших идей.

Земфиру звали Катей. Мы познакомились в самом громком клубе самого тихого города. Я приехала туда из Москвы, нагрузив машину воздушными шарами с гелием и небесными фонариками, вбив себе в голову, что устрою перед клубом светопредставление, и талантливый парень с гитарой сию же секунду в меня влюбится, сойдет со сцены, встанет на одно колено и немедленно потребует печень и ногу. Парень не потребовал. Но мы с Катей подружились, вернулись вдвоем в Москву и стали чудненько жить вместе. Через год ежедневных совместных бдений, посиделок, покатушек и приключений на одно колено встала я. Подарила Кате розу и потребовала стать моей Земфирой. Испытывая невероятную любовь к Ренате Литвиновой, так же любя штрудели и ненавидя жирных, потребовать чего-то другого я не могла. Так Катя превратилась в Земфиру.

Поздним утром, когда солнце уже было ближе к закату, чем к рассвету, Земфира вышла из комнаты и в недоумении посмотрела на стены.

– Это полный Сульфасалазин, – Катя была девушкой нежной и приличной, матом не ругалась. В исключительных случаях подбирала синонимы, благо после филфака недостатка в них не было. – Что-то ты дома засиделась, очень разрушительно выходит. Давай-ка ты крась глаза и пошли гулять. У меня английский пропадает. А в городе засилие иностранцев, пусть пользу приносят.

– Пусть.

Мы с Земфирой шли по улице, Дениска ловко скакал по крышам, чтобы не создавать толкучку и не перетягивать внимание на себя. Разношерстная толпа иностранных болельщиков рекой текла по направлению к Красной площади. Как будто в Москве больше посмотреть нечего. Ни на Арбате, ни на Воробьевых горах никого не было. Земфира обменяла одну «Аленку» на два мексиканских песо. Я пританцовывала к каждому уличному музыканту и ждала, пока подруга выберет жертву для своих лингвистических утех. Сегодня целью было разговорить бельгийца или шведа. Бельгиец нашелся: симпатичный подтянутый блондин в комплекте с азербайджанцем, оба они были твердо намерены практиковать русский и через пять минут вежливого разговора попросили показать им бар или клуб. С ними было скучно до невозможности. Предсказуемо настолько, что начинало слегка подташнивать. Дениска достал рупор: