Эльвира Абдулова - Освяти и сохрани чадо мое…

Мама рассказывала, что немцев было немного: больше румын, итальянцев и других солдат из оккупированных стран. Уже десятого октября у горы Бештау было расстреляно около двух тысяч человек, большая часть которых носила желтую шестиконечную звезду Давида. Их собрали в школе и продержали несколько дней, приказав явиться на сборный пункт с документами и с двадцатью килограммами груза для переезда в новое место. Мама, рассказывая, всегда плакала, потому что среди них была ее подруга, Ида Иловайская, эвакуированная из Ленинграда в начале войны вместе с тремя детьми. Молодые женщины успели подружиться, и мама носила в школу еду Иде и ее детям. В последний день полицай ее не пропустил: грубо оттолкнул и смачно выругался, назвав «жидовской подстилкой». Мама стояла неподалеку, надеясь все же передать что-то подруге, но увидела, как подъехали три крытых грузовика. Всех взрослых погнали туда, а дети уехали в отдельной машине, которую потом прозвали в народе «душегубкой»… зверское изобретение, травившее отработанным газом. Мама успела прокричать Иде «Где дети?» – та что-то ответила, вытирая слезы, махнула рукой на прощание, и машина увезла их по пыльной дороге в сторону Минеральных Вод. Все они были похоронены в противотанковом рву, в районе Стекольного завода… и Ида, и ее дети. Мама до конца своих дней, вопреки всем религиозным правилам, молилась за упокой души Идочки и трех ее чад…

Розочка, слыша разговоры со стороны, немцев боялась до одури. Как-то раз, увидев вошедшего в дом немецкого офицера, по-хозяйски осматривавшегося вокруг, встала как вкопанная. Дедушка отдал тогда гуся и несколько яиц, а девочка, несмотря на то, что немец оказался совсем не таким уж злым и даже ласково потрепал ее за волосы, что-то говоря на своем, ночью впервые увидела тот сон. Она плакала во сне, звала маму, проснулась мокрая, от своего же крика и, хотя ее умыли, успокоили и освятили святой водой, так и не смогла прогнать ужас от увиденного туда, в область небытия, откуда он пришел, и носила его с собой долгие годы.

Эти дни так измотали Анюту, что она была даже рада, что он наконец ушел. Ей хотелось определенности, было стыдно за свое унижение, и она, возможно, только сейчас осознав, что к прошлому возврата нет, была рада, что он принял наконец решение, прекратив эту череду изматывающих душу вечеров.

Сейчас ей было стыдно за свое поведение, за то, что цеплялась за него, будто не слыша того, что он хочет ей сказать. Спрашивала, в чем ее вина, просила прощения, молила образумиться, но все было впустую он повторял «не люблю больше», «не хочу обманывать», и она, уставившись на экран компьютера на работе, спрашивала себя: «Что это такое – любовь? Зачем она нужна? Жили же спокойно и так хорошо – чем ему не семья?»

Сейчас понимала, что зря унижалась, надо было выставить в первый же вечер с вещами на улицу, надо было… но не могла, потому что как обухом по голове… накануне Нового года, когда уже составила меню праздничного стола и потихоньку покупала продукты.

Зайдя в пустую квартиру, вдруг увидела и неприбранную постель, и раковину, полную грязной посуды и себя-замарашку в зеркале. То ли злость в ней какая-то верх взяла, что ли инстинкт самосохранения сработал – захотела все убрать и вычистить, будто и не было его здесь никогда.

Про себя Анюта все знала: она сильная, прочно стоит на ногах, в облаках не летает, справится и с этим… обязательно! Поэтому первым делом поменяла постельное белье – в стирку его, пусть не останется даже запаха, даже следов его пребывания! Выбросила пепельницу, полную окурков – никогда ведь не курил дома – и внимательно осмотрела две комнаты их съемного жилья. Нет ли оставленных Андреем вещей. Нет. Ни зубной щетки, ни майки – долго готовился, неделю собирал вещи, сквозь слезы и рыдания за столом.

Потом бросила в стирку свои джинсы и свитер, в котором ходила неделю, нашла чистую футболку и шорты. Вспомнила, как купила их в сентябре, в магазинчике у моря, где продавалось великое множество никому не нужных в обычной жизни вещей. Задумалась на минуту, все же надела. Включила любимое радио и пошла на кухню мыть посуду.

– Видела бы мама эту грязную гору, – подумала Анюта, вдруг улыбнувшись, – с ее-то отношением к кухне!

Из радиоприемника доносилась знакомая песня, которую слышала много раз, и только сейчас обратила внимание на слова… В них было именно то, что она хотела сейчас услышать:

И совершенно случайно мы взяли билеты