Алексей Яцык - Прощай, любимый Дрезден-Сити! Повесть

А помнил я её другой – с синим зданием вокзала, асфальтовыми платформами и бесконечной вереницей торговцев игрушек, которые торговали игрушками вероятно местного производства. Теперь не было этих продавцов игрушек, асфальт на платформах сменила плитка, а вокзал был перекрашен в кремовый цвет, про крышу и говорить нечего. «Ладно, ещё такие перемены, но чем продавцы игрушек не угодили Батьке Лукашенко или кому-то из его подчинённых? А может, они просто должны были исчезнуть на пути дивного нового мира, как ларёчники пали под напором гипермаркетов?»

И вспомнил я строчку из старой песни Егора Летова, которую слушал неоднократно в юные годы: «Пластмассовый мир победил/Макет оказался сильней». Сейчас она как нельзя лучше отражало моё ощущение перемен за окном поезда.

А поезд двинулся дальше в сторону Гомеля. Всю дорогу я не вынимал наушников из своих ушей, так как по радио ожидаемо-предсказуемо во всю насиловали уши обитателей поезда бесконечные Стасы Михайловы, Лепсы, Аллегровы, Любы Успенские и прочий шансон с нечеловеческим лицом создаваемый для домохозяек со всего бывшего СССР. Кое-где слышались и песни на рідній мові, но они были примерно того же уровня и слушать их мне было как-то западло.

– Александр! – крикнула меня тётя Валя – Почему вы к нам не присоединитесь? Неприлично как-то избегать совсем соседей!

Я снял наушники, положил айпод назад в сумку и взяв оттуда припасы съестного присоединился к соседям по купе.

– Отчего вы о себе не рассказываете – спросила меня тётя Валя.

– Да я вообще не особо и разговорчив – ответил я – Да и что рассказывать? Школа, универ, безработица, несколько работ, о которых и вспоминать неохота.

– А в Украину, зачем едете?

– Друзей повидать старых хочу, а заодно и одноклассников. Соскучился я по ним всем. Как и по солнышку.

– Украинское солнышко это хорошо! – сказала тётя Валя – самой вся эта ленинградская слякоть поднадоела, но я уже старая женщина и украинскую жару боюсь не перенести – с сердцем совсем плохо.

– А я вот соскучился по жаре – мечтательно вздохнул я – у нас всё равно есть, где купаться.

А поезд тем временем подъезжал к Гомелю. Долго силился я отыскать следы недавних граффити-войн фашистов и антифашистов, которые происходили за окнами моего поезда в самом начале нулевых – задолго до того как фа/афа разборки перекинулись на Россию, где долгое время ещё боялись до этого даже зачёркивать нацистские свастики и кельты. Но, увы – всё закрасили и стёрли. Только и осталась свежая краска кремового цвета.

В Гомеле поезд встал на 20-минутную стоянку и, воспользовавшись этим мои соседи по купе мигом соскочили на платформу за свежим воздухом и сувенирами, а я остался в купе, опасаясь за сохранность своих вещей. По коридору стали проходить торговцы, и я купил у них большую шоколадную плитку, которую тут же продегустировал. Плитка оказалась твёрдой как камень и не догадайся я использовать боковые зубы – мигом стал бы похож на певца Шуру, а то и ещё круче – на Горшка из Короля и Шута. И после такого экспириенса я спрятал плитку до лучших времён.

Как раз мои соседи оперативно вернулись в купе.

– Ну как вы тут, не умерли от жары? – спрашивает меня Людмила, жена бородавчатого Михаила

– Нет – отвечаю я – зато чуть Шурой не стал.

– Как это?

– А вот так – купил у торгашей, которые тут ходили шоколадку, и чуть было не остался без зубов.

В купе все засмеялись, а Людмила предложила:

– Может, покажете эту шоколадку!

И я показал им её вместе с фантиком.

– Да уж, ну и кирпич! – присмотрелся к ней бородавчатый Михаил – Я б такое тоже есть не стал.

А поезд двинулся дальше. И чем ближе дизель-тепловоз вёз вверенные ему вагоны к беларусско-украинской границе, тем нервозней становилось настроение в купе.

– Вы, слышали, как на харьковской таможне ведут себя погранцы? – сказала возмущённо Людмила – Стоило мужику ляпнуть, что он везёт 5000 евро, так эти 5000 евро они у него и забрали.

– Ну, на границе вообще не надо болтать о том, что везёшь валюту – вставил я свои 5 копеек в разговор – меня родные перед поездкой тоже предупреждали, не признавайся пограничникам в том, что везёшь деньги.

– Но всё равно – нигде не сказано, что валюту надо отдавать погранцам – сказала Людмила.

Впрочем, не скажу, что был тогда я абсолютно спокоен и хладнокровен. В сумке у меня была бутылка винца, которую моя бабушка просила передать нашей старой соседке – Алисе Максимовне. Очень не хотел я, чтоб меня за провоз алкоголя ещё замели на границе как особо опасного контрабандиста и в лучшем из всех случаев депортировали бы обратно в Россию, как российского гражданина.