Нелли Копейкина - Рассказы

Сидя в подводном каменном кресле, сооружённом в красиво оформленном бассейне, наполненном прозрачной тёплой водой, которая сейчас, в темноте, подсвечивалась снизу разными цветами, оборотень вспоминал детство, в котором постоянно испытывал голод и жажду. Вспоминал драки между детворой, возникающие из-за желания глотнуть воды из луж, глиняный кувшин с водой на голове матери, с которого он почти не спускал глаз с момента, как встречал мать на окраине сопки и до самого того момента, когда кувшин ставился на глиняный пол дома. Хотя то, что считалось домом, вряд ли так можно было назвать. Это было сооружение из жердей и листьев. Тут же мать осторожно наливала воду в три чашки. Себе и двум сыновьям. Остальная вода тщательно закупоривалась кляпом из сухой травы, смешанной с глиной, и опускалась в углубление в полу, вырытое специально для этой тары.

Мягко ступая босыми ногами по освещённой дорожке, подошла с подносом, уставленным графином, фужером и вазой с фруктами Ло – жена Бахи, то есть теперь уж его жена. Поставила поднос на край бассейна рядом с мужем-оборотнем, ласково улыбнулась ему, обнажая белоснежные зубы, и с нотками искренней заботы в голосе сказала:

– Выходи, милый, ты же не рыба! Я жду тебя.

При наклоне женщины её длинные бусы чуть коснулись волос оборотня. Задрав через плечо голову, оборотень увидел бусы и в отвисшую горловину лёгкого яркого платья жены её груди. Неожиданно для себя оборотень спросил:

– Ты почему одела эти бусы?

Вопрос был задан наобумь, вылетел сам по себе, оборотню просто хотелось немного задержать жену, перекинуться с ней какими-то словами.

– Ты же просил меня всегда надевать их перед этим.

– Посиди, дорогая. Давай выпьем.

– Хорошо, я принесу фужер.

Женщина сделала движение в сторону, но оборотень остановил:

– Не стоит, я тебе налью, а сам из бутылки.

Он ошибочно назвал графин бутылкой, но жена не подала виду, что заметила это.

Выпили, поговорили о красиво подсвеченных пальмах, о маленьких юрких животных, бойко лазавших по пальмам. Оборотень, встав с подводного кресла на ноги, стоял перед ней с голым торсом. Лицо его было на уровне груди жены, вставшей на край бассейна на колени. Поставив допитый фужер, жена неожиданно обняла голову оборотня и упёрла его лицо в свою грудь. Оборотень тут же свободной рукой обнял женщину, а потом, аккуратно поставив графин на бортик, обнял её и другой. Вот уже много лет оборотень не был ни в чьих объятиях, а это объятие головы на уровне женской груди его опять отослало к детству, только теперь хлынувшему в сознание не воспоминанием, а ощущением: так когда-то его – ребёнка обнимала мать. Объятие было не долгим.

– Иди, – вымолвил оборотень, пряча взгляд от женщины. Я сейчас приду.

Она хотела унести поднос, но он скомандовал:

– Оставь, уберут!

«Ты же просил меня надевать их перед этим» – оборотень пытался угадать точный смысл слов «перед этим». Наверное, перед сексом, решил он, полагая, что ничего другого в этот поздний час быть не должно. Похоже, он не ошибся, женщина с яркими бусами на шее, раскатившимися по её обнажённым грудям, лежала в постели, до пояса накрыв себя полупрозрачным покрывалом. При виде оборотня она прохрипела:

– Скорее…

Он не заставил себя ждать.

Первая мысль его – я буду иметь жену президента – быстро пропала, пропали все мысли, уступив всё бызмысленному полёту. Куда? А Бог знает куда, просто блаженный полёт и ужасно сладостное ощущение. Такого оборотень не знал раньше, не знал, что такое вообще на этом свете может быть. Вернувшись на землю, оборотень признался себе, только себе, и никому больше – ради этого стоило родиться на этой земле.

Уже на второй месяц жизни в облике Бахи, оборотень полностью вжился в установленную для него роль, и ему всё стало нравиться, даже бледнокожий лысый тип в очках почти перестал раздражать его. Оборотень быстро вжился в рабочий график президента, который больше походил на график работы артистов, ведь принимать решения, работать с документами ему не приходилось, всё это делалось за него, надо было только по указанию Брата подписывать бумаги, появляться на публике, сниматься на телевидении. Популярность оборотня тоже не беспокоила, ему это даже нравилось. Конечно, его существование омрачали некоторые запреты Брата, к примеру, ему запрещали полнеть, а потому всегда еды подавали меньше, чем ему хотелось, запрещали охоту на змей, на птиц, запрещали ходить босиком, петь песни, разученные им в детстве, и которые всё чаще шли ему теперь на ум. К счастью, не запрещали общаться с женой, которая стала ему родной.