Таня Сербиянова - Париж между ног

– Вы Антонина Ивановна можете думать, что хотите, но я с Блендой…

– Стоп, стоп милочка! Посиди и помолчи, не торопи события. Ты можешь подождать немножечко?

Чего подождать? Что за манера такая? Начать разговор, завести меня и бросить на полуслове! Злюсь, но мне, надо совладать, и я ей, стараясь как можно спокойнее и рассудительно.

– Простите меня Антонина Ивановна, но я вас не понимаю? Вы что-то хотите спросить, намекаете на какие-то особые мои отношения с Блендой, а потом, когда я теряюсь в догадках, то вы просите молчать. Почему?

– Потому что она сама сейчас должна ко мне приехать.

Что?! Почти кричу! и чуть не заорала во весь голос. Вот тебе и приехали!

Весь мой план после ее слов превратился в несостоявшуюся мечту, и я почувствовала, что еще минут пять, и я вылетаю отсюда, как общипанная курица – на все четыре стороны, как все иные авантюристки до меня.

И, видимо, я так осунулась на лицо, что она меня даже переспросила.

– Что с тобой милочка? Как ты себя чувствуешь? Тебе нехорошо?

Она что, издевается? Но, пытаясь взять себя в руки, специально отрешенно и как будто рассеянно.

– Ничего, ничего Антонина Ивановна, сейчас все пройдет, иногда у меня так бывает, особенно когда я волнуюсь.

– Ну вот, милочка, волнуешься, значит, есть повод для волнений!

Еще бы? Да ты меня своими сюрпризами чуть до инфаркта не довела! Неужели она устроит мне очную ставку с Блендой? Но она же в командировке! И как она с ней связалась, как она так все устроила? Что-то все не так и непросто? Мысли лихорадочно пронеслись в голове.

Да, она блефует и берет меня на понты! Никакой Бленды не будет, никто не приедет!

Ну и как она меня подловила эта искушенная лиса? Недаром сказала, что кое-что повидала, наверняка и у нее тоже были какие-то темные истории и дела. Ну, Антонина! Вот это да! Так мягко постелила, да меня чуть не свалила, и я чуть, глупая, не провалилась. Потому я уже думала, что я ей как-то намекну или еще как-то, что мол, она Бленда пристала сама или еще что-то в таком роде. Вот бы я посмотрела на ее лицо после того, как я бы призналась, чем с Блендой вдвоем занималась!

Я представляю за сколько бы минут я вылетела из моего воздушного и заоблачного замка после моих признаний.

Ну, что-то все равно надо ей говорить. А что? Что такое придумать? Соврать? Нет, по себе знаю, что как начнешь врать, так обязательно запутаешься и о себе неизгладимое впечатление оставишь, как о вруше. Нет! Мне так нельзя, потому я ей начала издалека.

– Пока не пришла Бленда, я хотела бы рассказать, как я попала сюда. Это можно?

Антонина откинулась и, оценивая меня взглядом, кивает в знак согласия…

Потом я начинаю ей все о себе по порядку: и о том, как попала на конкурс, и как потом меня Бленда фотографировала, как переживала и боялась, что мои фотографии, так и останутся без внимания, и как она меня вызвала в столицу на кастинг. При этом я удачно выбрала тактику, когда я, словно убаюкивая ее своим ровным и спокойным голосом, о себе рассказываю, приближая, делая ее невольной соучастницей.

О том, что Бленда приезжала ко мне вторично, я упомянула вскользь, но вот же она, хитрющая лиса, сразу же уцепилась за этот факт и потребовала подробностей.

И я ей сказала, что встречу ей назначила в бане.

– Где, где? Зачем же там? – рассмеялась и все переспрашивала, почему там, а не в гостинице?

Мои доводы ей очень понравились!

Еще бы, ну кто бы мог подумать, что так умно можно показаться фотографу для справедливой оценки своего образа и тела? И этим добиться приглашения на кастинг в столицу!

Я с удовольствием отметила, что мой рассказ и поступок ей оценен достойно, и явно пришелся по вкусу!

Конечно же, я ни словом, о том, что мы после бани с Блендой и уже в гостинице… Нельзя мне было, даже словом лишним об этом обмолвится. Поняла, что я за это поплачусь мгновенно всей своей дальнейшей жизнью.

Теперь, пользуясь случаем и тем, что понравилась и расположила ее к себе, мне надо было сбить ее с этого следа, запутать, но так, чтобы она ничего не заподозрила.

Поэтому тут же рассказываю ей о банщице, моей подруге бабе Вале. Да еще несколько раз, как она о нас с мамкой отзывалась, как называла всех и даже осмелилась, и матюгом, слово в слово, как баба Валя говорила.

Вижу, что ей все, что говорю, очень нравится, и она даже переспрашивает:

– И что? Она так всех? Так, и называет…. И что, так вас с мамочкой вашей и перед всеми, так им всем и говорит, что вы ….

Ой! Умора, ей-богу! Хоть и грешно подумать, но как же она права!