Светлана Грачёва - Всё течёт. Малая проза

Усиливался ветер, крутя и приподнимая вверх мягкий снег. Начиналась метель. Первой не выдержала сестра и, ёжась от пробирающего насквозь холодного ветра, юркнула внутрь служебной машины. Родители ещё держались и, повернувшись спиной к ветру, подняли воротники. Да и я нахохлился, как одинокий воробей на ветру.

Как гром среди ясного неба раздался голос за моей спиной. Сашка Радин! Мягко упал в пушистый снег модный дипломат, который я ему подарил позавчера (их в нашем городе было мало). Мы неуклюже обнялись. Он погладил меня по спине, то ли жалея, то ли подбадривая. В наших глазах застыли слёзы.

Непроизвольно у меня вырвался вопрос:

– А где кореша?

Мой друг замялся, но всё же ответил:

– Я заходил к каждому… Их родители не пустили. Сказали, холодно сегодня… нечего сопли морозить. Пусть в школу сразу идут. Я поэтому и опоздал.

Мне стало вдруг стыдно и перед Сашкой, и перед родителями. За что? Сам уж теперь не помню. Наверно, за свою опрометчивость в выборе друзей.

Я посмотрел вслед удаляющемуся Сашке и подумал, что друг у меня только один и им нужно дорожить. Со всеми остальными мы разошлись, как в море корабли.

Убитый, сел в машину.

– Друзей много не бывает, – серьёзно, глядя мне прямо в глаза, сказала мать.

«Волга» степенно двинулась с места и, набирая скорость, помчалась навстречу переменам. Одобрительно-ровно гудел мотор, возмущаясь только на больших колдобинах трассы.

Метель заносила мои следы в нашем городе.

Я притворился спящим.

Первое знакомство с областным городом К. мне не понравилось. Мещанские двухэтажные дома прошлого века недоверчиво глядели узкими окнами на всех, кто приезжал в заснеженный город. Безликие пятиэтажные «коробки», разбросанные между старыми домами, недружелюбно выглядывали из-под заваленных снегом крыш. Неприветливый город.

Я никак не мог привыкнуть к новому месту жительства. Даже прожив в К. две недели, мне были по-прежнему неприятны его шумные улицы. Я чувствовал себя одиноким узником чужого города: ни одного знакомого лица, ни одной приветливой улыбки. Только холод на улице и в душе.

Каждый день, приходя из школы, я видел радостную мать. Что-то тихо напевая, она готовила обед, натирала паркет, стирала, гладила наши вещи. Когда мы жили в нашем городе, мать приходила домой с работы тихая, неразговорчивая. Теперь же, любуясь своей работой, спрашивала всех, красиво ли смотрится паркет. Видимо, ей нравилось быть домохозяйкой. «Тоже мне радость, – думал я, – оставила бабушку одну в нашем городе. Кто ей поможет?»

Как только мать собиралась поехать в родной город, я настаивал на поездке вместе с ней. Отец был против.

– Ты сын работника облисполкома. За нашей семьёй следят тысячи глаз в городе. Тебе пропускать занятия в школе непростительно.

– И что, до конца жизни мне нужно думать о твоей должности? – возмущался я навязыванием мне чужих обязанностей.

– Мы живём в одной семье. Не забывай об этом, – учил отец. – Хотя бы только поэтому каждый из нас должен думать друг о друге.

Слова отца казались мне приказом. Я бесился:

– Что вы меня все учите? В школе нотации читают. Дома тоже нотации. Как вы мне все надоели, надоели!

Отец только качал головой. А я радовался своей победе над властью отца. Мне нужна была свобода. Свобода слова. Свобода действий. Свобода, свобода, свобода…

И отец уступал. Так я дважды смог встретиться с Сашкой Радиным. Мать оформляла или забирала какие-то документы – мне не хотелось в это вникать. Душа пела при встрече с Сашкой. Прежние мои приятели не спешили поделиться своей радостью от встречи, ограничиваясь только приветствием. Но я уже и не ждал от них большего. Всё перегорело в душе.

Месяца два мы переписывались с Сашкой. Я писал обо всём, что приходило в голову, и мои письма были длинными. Сашкин листок в несколько строчек огорчал меня первое время. Что-то грызло внутри: я ради него готов строчить день и ночь… Потом притерпелся.

В один из вечеров сестра рассказала о школьной встрече с детским писателем из ГДР. Несколько дней назад я читал анонс об этом мероприятии на доске объявлений. Мне было всё равно: русский или зарубежный писатель. Я не был любителем даже русской литературы. А тут немец. Если честно сказать, то меня не пригласили на встречу. А Ольга готовилась, ей дали ответственное задание. Сестра хорошо знала немецкий язык и смогла задать несколько вопросов зарубежному гостю. Я настолько был занят своими переживаниями, что почти ни с кем не общался. Закрою дверь в свою комнату и сижу один, злюсь: «Сашки рядом нет, а больше мне никто не нужен».