Лейла Арифова - Лабиринт современности. Книга 1. Покаяние

Мне уже пошел пятый десяток! – сетовал Рустам в доверительной беседе, на квартире в одно из свиданий, – и что я сделал в этой жизни. Построил десятки типовых зданий, стандартных жилых домов каких тысячи, какой след оставлю потомкам? Вот если бы стал великим архитектором или художником, то моими творениями восхищались бы веками. Это бессмертие в искусстве, а кто из нас не хочет продлить память о себе подольше!

– Да, становиться Пикассо или Роденом поздновато, хотя такие прецеденты имели место быть, но почему бы тебе не написать новеллу, или роман ты же у нас мистер Всезнайка, – подольстилась я к нему. Только не забывай вставлять цитаты, высказывания великих людей, напоминающие концентрированные бульонные кубики, придающие вкус пресному кипятку, однако здесь важно не переборщить.

– Мне это приходило в голову. Многие любители остаться на века, играя словами, фразами, репликами, сюжетами и другими ингредиентами пытаются состряпать блюдо, которое может переварить потребитель в лице любителя почитать. Фабула романа, его персонажи, развязка, вот схема которой следует начинающий писатель. Кому-то удается составить идеальный рецепт варева, и он готовит изыск, деликатес, а у кого-то выходит пойло на помойку . Первые избегают забвения, их мысли и желания трансформируются в созданные им книги, они побеждают время и обретают бессмертие, имя им талант! А творческие личности, пишущие в угоду публике постепенно опускаются на дно писательской посредственности и их забывают ещё до того как закроется книга.

«Даже величайший шедевр литературы – всего лишь приведённый в беспорядок словарь», – процитировала я выражение французского писателя и режиссёра Жана Кокто. – Я тоже начала писать о том, как рухнула великая держава, о становлении нашей страны в перестроечный период, ведь у меня три курса исторического факультета за плечами, но публиковать ничего не буду. Понятно, что успех ко мне вряд ли придет скоро, многие из начинающих писателей проходят тернистый путь, прежде чем добьются признания. Это делаю для того, чтобы не растерять форму, в будущем планирую завершить базовое образование.

– А в чём проблема, почему до сих пор не восстановилась в университете, работала бы в школе, преподавала историю.

– Ты же знаешь, какая зарплата у начинающих учителей, а хорошим поварам платят в два-три раза больше, работать по основной специальности для меня на сегодня роскошь, а хобби никто не отменял, вот и пишу для своего удовольствия.

Рустам ухмыльнулся с неизбежным самодовольством успешного человека, но меня это не удивило, ещё бы ему не гордиться собой, ведь у него был полный комплект удачливого человека в глазах обывателя: семья, любовницы, друзья, деньги, бизнес.

– Этот безжалостный мир перемалывает слабых и обезоруживает сильных, – сказал он, повторяя чьи-то слова.

– Ты в шоколаде живёшь самодовольный индюк, конечно, тебе наплевать на тех, кто перебивается небольшой суммой, считает каждый рубль, прежде чем что-то купить – попрекнула его, – забыл, наверное, насколько горьким бывает хлеб бедности.

– Мы живем в эру капитализма и классовые различия никто не отменял. Если все будут богатыми, кто захочет чистить унитазы и бассейны, прокладывать туннели и дороги, рискуя жизнью добывать в шахте уголь? Вот, например, в Германии многие живут хорошо, и вместо того, чтобы добывать свой уголь, они закупают его в ЮАР, местные шахтёры хотят слишком высокую оплату за свой труд. Ты за равенство, но были же мы одинаково нищими и к чему это привело? Самые развитые и богатые страны принадлежат к миру капитализма, а самые бедные, типа Кубы и Северной Кореи являются социалистическим, – с непроницаемо – благодушным выражением лица начал читать лекцию по политэкономии Рустам.

– Ты забыл о Китае, – последовало слабое возражение, – я не против частной собственности на средства производства, но против разделения людей на чернь и сливки общества, за то чтобы людям лучше жилось, чем сейчас, за формирование сильного среднего класса.

– Это пустая демагогия, всегда были более умные, ловкие, успешные люди, им улыбалась удача, и они всплывали наверх, вот тебе и сливки. Кто хочет быть первым, тот не становится в очередь! – Дружески – покровительственным тоном «первого среди равных» Рустам пел дифирамбы себе подобным, не задумываясь, что они могут трансформироваться в будущем в погребальный колокольный звон или реквием. «По ком звонит колокол», вот тонкий намек на толстые обстоятельства, не зря же говорят, от сумы и тюрьмы не зарекайся!