Олег Ока - Всемогущие рабы

– Он убийца, ты этого не видишь?

– Я это знаю. Был в дерьмовых точках, и детей убивал. И что?

– А то, что такие все под прицелом. И у ФСБ тоже. Думаешь, твои миллионы ФСБ остановят?

– «Живите сегодня» – сама сказала.

– Не рано тебе это стало надоедать?

– Надя, мне плохо… Ты живёшь там-же?

«– Вот сижу и думаю, вроде все есть, а чегото не хватает, а вот чего? Кто скажет! —

– Неужели все здесь просто от скуки а не для знакомства? —

– Девушки, внимание!!!

Мужчин, которые видели вас пьяными, голыми, в слезах и без макияжа, в живых оставлять нельзя!!!))) -»

«Я чистая» – речь шла о сифилисе, который она заимела после волшебной ночи в избушке у подножия Фудзиямы, здесь ещё существовали такие безумные уголки, и японец имел достаточно денег, чтобы доставить себе это удовольствие. Она попыталась вспомнить, что они там вытворяли с Сигамой-сан, в том бумажном домике, обогреваемом подносиком с тлеющими углями, но нет, ничего выдающегося не вспомнилось, только белые склоны Фудзи с прочерками черных камней… О болезни он догадывался, но уверен не был, эта небрежность обошлась ему в 200 000, а Надежда потеряла Евгения и место на ЛенТВ. Она отнеслась к этому философски, романтика стоит дорого, но теперь, когда счёт оплачен, имеет-ли она право называть себя «чистой»? Чистота чистоте рознь. Евгений это понимает так-же, как и она. И всё, в конце концов, имеет результат, о котором не думаешь, пока не звякнет тревожный звонок.

Некоторое время, уже пройдя курс лечения в Прибалтийской клинике, она вела рассеянный образ жизни. Родители у неё были хорошие, обеспечившие себя ещё в старые времена, и дочь содержали без претензий. Иногда она выходила в ночь к вокзалам, зарабатывала пару сотен баксов на карманные расходы, и всё было хорошо. А вот потом. Потом родителей убил сыночек депутата на «Хаммере», деньги ушли на достойные похороны, к своей увлечённости проституцией Надежда относилась с брезгливостью – помнила о Японии, и скоро обратила внимание на старую любовь.

Евгений жил открыто, деньгами не швырял, но за километр было видно, что он может позволить себе многое. И в группу он её принял не по старому чувству, которое уже более-менее успокоилось, но учтя внешние и – главное – интеллектуальные качества.

Жила она в квартире, доставшейся от родителей, на Крестовском острове, во вновь отстроенном районе, недалеко от Приморского парка. И она в самом деле чувствовала себя ЧИСТОЙ. По крайней мере рядом с тем быдлом, которое служило ей фоном в группе. Но ведь и без них нельзя было.

И вот теперь Евгений согласился приехать к ней.

Она никогда не была пустой мечтательницей, и если строила планы на будущее, всё было рассчитано по-калькуляторски и лежало на бетонном фундаменте реальности.

И всё-же, и всё-же…

Он приехал по-джентльменски, в восемь вечера, в прихожей отдал ей букет гладиолусов и бутылку коньяка. Пригладил волосы, прошёл в ванную и помыл руки. Столик в зале уже имел уютный вид, лежали сигареты, и стояла керамическая китайская пепельница. Согруппники никогда не видели Евгения курящим, но Надя знала, что он курит лёгкие швейцарские сигариллы. Звучала лёгкая музыка, ему нравилась Каас, и хотя Надя не любила выпендрёжную француженку, диск у неё был. Среди прочего. Они не стали затягивать, он пришёл, чтобы снять напряжение, она это понимала, и приглушила свет после первой рюмки. Никаких иллюзий у неё не было, он пользовался её телом, это было приятно, и она не думала ни о чём. Да и о чём можно было думать, отдаваясь приятному мужчине, который когда-то любил её и сохранил с тех времён внимательность и понимание? И ещё её всегда поражала его фантазия в постели. Никакой спешки, всё медленно и со вкусом, прислушиваясь к каждому её движению, он сам получал удовольствие, делая ей хорошо. Отрывался, лежал рядом, ласкал её тело, сам, может быть, думая о своём, постороннем, но её тело двигалось в такт его пальцам, и снова следовал взрыв эмоций и проникновений.

Потом они сидели на кухне, и на столе стоял графин с ананасовым соком, и сигарета, и блаженная усталость, и струйка спермы по ноге, взгляд украдкой, и ответное подмигивание.

– Повторим? Или устала.

– Устала. Или повторим. Потом. Сил надо набраться…

Ни в какой Владивосток он не улетел. Соврал? Какая разница?