Мишель Комаровски - Сказки тетушки Смерть

А потом все как-то быстро закружилось, куда-то исчез терпкий запах зеленых стеблей травы, первая любовь, старенькая мама, и я вот снова, один, здесь, с вами.

И вкус лета здесь совсем другой – не вкус меда, а вкус пыли на языке.

Я знаю, сестра, я скоро встану. Подойду к окну, оно будет открыто, как сейчас. Сяду на подоконник, свесив вниз узловатые ноги. Яблоня еще не успеет осыпаться, она приветливо махнет мне зеленой ладонью.

И спрыгну вниз. Обрюзгший, отвыкший от полета, я сначала пойду прямо к земле, но ветер поможет мне, и, перенесет через больничный забор. Там, я коснусь ступнями травки, мягкой, как грива жеребенка, и пойду… И с каждым шагом я буду становиться все моложе, сильнее, ко мне будет возвращаться память.

Я пойду туда, и даже луч света не сможет догнать меня.

Я исчезну для вас за горизонтом событий, там, где живут мои воспоминания, где ждет меня первая любовь, где поет молодость, где смеюсь я на руках молодых родителей.

И я не обернусь назад.

Тело во власти спазма, руки и ноги сведены судорогой, голова запрокинута назад, привычная боль. Так было много раз до этого, и теперь уже почти не страшно. Какое-то время я не могла дышать, а когда вновь вдохнула – как из черной глубины вынырнула – в руках лежало золотое яйцо. Оно было размером с голову ребенка и блистало таким ясным светом, какое бывает только у солнца на рассвете. На его скорлупе были разбросаны более темные, цвета меди, пятна, напоминающие очертания материков. Яйцо было тяжелым и теплым, я провела пальцем по шероховатой скорлупе, и мне почудилось, что внутри бьется сердце. Ребенок, которого я так хотела… Некогда любоваться, быстрее, быстрее, пока Алексей не проснулся. Я зарыла яйцо в песок и всплакнула, пролив несколько слезинок, будто это могло оживить бесплодную землю.

– Почему ты не рядом? – издалека послышался окрик. – Ты куда опять пошла?

Не успела… Алексей увидел яйцо в руках и грубо оттолкнул меня. Швырнул яйцо на камни, но оно не разбилось. Тогда он склонился над золотым шаром, озарившим его лицо нежными бликами, и ударил булыжником. Раздался всхлип, который отозвался глубокой болью, я, скрывая слезы, убежала в шатер.

На следующий день, выйдя к колодцу за водой, я увидела, что золотые осколки разметал ветер, а там, где сидел Алексей, лежит камень, намертво вплавившийся в бурый, цвета засохшей крови, песок.

А потом высох колодец, наверное, последний колодец в этом городе и нужно было снова собирать самодельный шатер, увязывать утварь в тюки, грузить на задумчивого осла и идти дальше, в неизвестность, туда, где может быть, еще остался живой колодец. Алексей сказал, что это все из-за меня, из-за того, что я произвела на свет золотое яйцо. Будто я могла что-то сделать… Слезы покатились по щекам.

«Ну что ты, я ведь люблю тебя», – сказал Алексей, как медяк кинул. Извинился? Нет, боги не извиняются. Им нужно над кем-то властвовать, повелевать. А если он никем не управляет – то какой же это бог? А у Алексея осталась только я. Нет, он – само совершенство, идеален во всем и даже бывает добрым, правда, только тогда, когда я веду себя хорошо. Ну что поделаешь, раз я – всего лишь земная женщина, недоделка, а он – бог, сошедший с неба и между нами огромная пропасть…. Но я люблю его, как никого и никогда не любила до этого. Может – в этом все и дело. У меня только любовь и осталась от прошлого, благополучного мира.

***

Плетусь по колючему песку, который немыслимым образом забирается в ботинки, пылит, отчего глаза очень быстро становятся красными и хочется закрыть их и не открывать. Когда смыкаю веки – вижу Алексея, его гордый, устремленный вперед профиль, открываю – этот же гордый профиль рядом – высеченный в голубом граните неба и подсвеченный солнечными лучами. Даже сейчас, когда не осталось уж почти надежды, когда конец света близок, он остается самим собой. Не поддается панике, в отличие от большинства, облегчивших работу голоду и болезням – переубивавших друг друга. И не догадаешься, что он так же, как и все, не знает, что делать дальше. Но с ним я чувствую себя хоть немного защищенной – это он увел меня из города, он совладал с толпой, устраивающей давку возле колодца, только он заставляет двигаться дальше.

Когда я познакомилась с ним, то не знала, что он бог. Просто видела, что все в жизни у него получается само собой, легко, без всяких усилий. И, конечно, он был сказочно красив, вежлив, галантен, красиво ухаживал и сделал так, что я ни в чем не нуждалась – а я – молодая глупышка, влюбилась без памяти.