Олег Ока - Мир, не нужный никому

– Но неизвестность притягивает, завораживает, – пожала плечами Ольга. – Почему человеку так нравится искать черных кошек в темноте?

– Может быть потому, что в нём живёт инстинкт самосохранения?

– Что за нонсенс? Не говори загадками. Тяга к неизвестности и самосохранение? Разве они не взаимоисключающи?

– Возможно. Как категории. Но они прекрасно дополняют друг друга, как мотиваторы.

– Расшифровку давай.

– Что-ж, объясню для не умеющих строить логические цепочки… Стремление к безопасности заставляло человека обустраивать сначала гнёзда, потом пещеры, потом замки… Это стремление естественно перешло на всю окружающую среду, и очень сильно даже сейчас, и даже в обустроенных уже центрах цивилизации – ум человека постоянно направлен на переделку среды в соответствии с новыми потребностями и возможностями технологий. Это в крови. А неизвестность, это непочатый край, скрывающий новые возможности осуществить неистребимую тягу к перестройке мира. Человеку зачем-то надо обязательно знать, что там, в темноте, как кошке интересно, что находится за закрытой дверью. Может быть, там притаилась смертельная опасность? А может быть кисельные берега и золотые горы…

– Фу, какой штамп…

– Я люблю это время. Смотришь на чёрные окна, в них мерещатся какие-то тени, они приближаются к стёклам, и кажется, оттуда на тебя смотрит сама ночь, потому что на улице её нет, она спряталась в квартирах, в сонном дыхании и снах их обитателей. Это как-то унизительно для неё, она сейчас царствует на четверти планеты, а здесь её ограничили замкнутыми пространствами стен и межэтажных перекрытий, будто рассадили по аквариумам. Проспекты пустынны, будто все люди вдруг выехали в другие места, где можно наслаждаться чёрным, звёздным небом… – Мы с Ольгой брели по тротуару Московского проспекта в сторону Парка Победы, дышали тишиной и пустотой, с неприязнью смотрели на одинокие фигуры таких-же чудаков, которых выгнала в пустоту необходимость ощутить одиночество, или насущная необходимость куда-то вернуться, где они отсутствовали весь жаркий день. Вдоль тротуаров на проезжей части стояли вереницы безжизненных автомобилей, ждали часа пробуждения, им не хватило места во дворах, и хозяева оставили их прямо на улице, в обществе таких-же неприкаянных механизмов, и это тоже было печально. – Людям необходимо привыкнуть к мысли, что мир существует в двух плоскостях познания. Одно – это то, что мы придумали, другое – что есть на самом деле. К первому относится всё, что создано разумом, от науки до мифологии. И оно нам нравится больше, потому что придуманное подчиняется нам, оно даёт нам ощущение всемогущества разума, оно объясняет всё, или почти всё, что мы видим в природе, так, как нам удобно и понятно. Мы постоянно придумываем новые знания, потому что старые перестают нас удовлетворять. Многое из этого находится на грани безумия, но это нас устраивает, потому что это наше, одное безумие, и мы считаем, что можем им управлять.«О цивилизации Лемурии, существовавшей миллионы лет назад, мы узнали из семейных преданий членов ордена розенкрейцеров, которые передавались из поколение в поколение…", – это похоже на новости из психиатрической лечебницы. Из оперы «Учёные не обнаружили жизни на Проксиме В»! И мы усмехаемся, потому что сами занимаемся этим. Мы отрицаем трансцендентализм, потому что он нами не управляется, и мы не знаем, как вообще это действует, это просто, как красивая теория большого взрыва, и понимаем, что глупость, вроде бы, и выбросить жалко. Стоит на книжной полке в качестве сувенира, чтобы место не пустовало…

– А что с другой плоскостью? Ведь мы ничего не можем знать наверняка, это не чёрная дыра, откуда фокусники стивеныхокинги извлекают искажённую информацию, и делают из неё улыбающегося кролика…

– Ничего утешительного. Оттуда у нас в самом деле нет никакой достоверной информации. Всё, что в нашем распоряжении – это интуиция, наша логика и самоуверенность. Мы не задумываясь бравируем атеизмом и скептицизмом в отношении потусторонних сил – так жить легче, и повышается самооценка. Удобнее жить просто, не думая, потому что если задуматься, окажется, что наш цинизм – это всего лишь защита от страха перед признанием того, что существует два мира. Реальным мы называем тот, который мы можем как-то описать нашими смешными знаниями и беспомощными словами. И мы панически боимся того действительно реального, не придуманного мира, над которым наш разум абсолютно не властен, и мы не в состоянии даже предположить, какие монстры могут явиться из мира тайн и недомолвок. Самоуверенный цинизм атеизма на самом деле лишь маска, под которой мы прячем невежественный страх… И вот уже учёные выходят на новый уровень познания, объявив логику лженаукой. Похоже, основы знаний о Бытие Сущего были заложены в человека ещё с Эдема. А потом, с усложнением общественных отношений, развитием государства, юриспруденции, торговли люди теряли это знание, уходили от него в идолопоклонство, язычество, которые обещали покровительство в делах, удачу, немедленное финансовое благополучие… Потом изобрели математику, и это окончательно перекрыло доступ здравомыслию. Молиться стали ПОНЯТИЯМ, а не субъектам. Их нельзя потрогать, измерить сантиметром и взвесить на весах. Их всегда можно заменить, изменить, подменить, и никто ничего не заметит. В понятие можно заложить множество смыслов, даже взаимоисключающих, а потом придумывать апории и удивляться изощрённости разума, не акцентируя, что науки тоже порождение разума – «Математика – музыка сфер!» Что может быть более эгоцентричнее! Как будто наука существует в природе независимо от человека. «Законы математики, имеющие какое-либо отношение к реальному миру, ненадежны, а надежные математические законы не имеют отношения к реальному миру». Это сказал Эйнштейн, и Гуссерль был вполне с ним согласен. Это то, на что молится наша наука. Ты можешь представить, что где-то в десяти измерениях, среди складок и струн существуют физика, биология, алгебра…