Ольга Даньшина - Мой воздух. Коснуться небес. Часть I

– Прости меня, я настоящая грубиянка и дура! – искренно сказала я.

Он улыбнулся в ответ. Эта улыбка могла остановить все время для меня. Одна ямочка слева, морщинки под его карими глазами, идеально ровные зубы, и складки на параллельной щеке, это то, от чего я не могла отвести взгляд. Каждую клетку парализовало и казалось, что во мне билось только сердце, от чувств, которые наполняли его. А я же, как дура, просто стояла и не могла выдавить из себя ничего, кроме глупой улыбки. На этот момент я была рада, что он не видит меня. Воздуха становилось мало, круг ароматов сузился только на сладкую мяту. Я чувствовала, как закружилась голова, и тело стало тяжелым. «Только не упади, пожалуйста! Он и так не в восторге от тебя» – подумала я. Он же будто назло молчал, чтобы я еще больше поняла свою вину. Мое тело из состояния парализованности, превратилось в трясущийся осенний лист. Дрожь била так, будто в здании минус 30, а я голышьем. Что же он делал со мной. Ощущение окрыленности за то, что я стояла к нему так близко, и разбитости от своего глупого поступка, вот эти чувства. В этой тишине, которая нас окружила и паузе, что мы сотворили, я услышала, как бьется сердце, только оно было не мое. Оно так нежно трепетало, что во мне проснулась сентиментальность. «Как же я влипла!?» – подумала я. И по щеке предательски потекла слеза. Странно, но она первая, которая от счастья. Счастливее данного момента, в моей жизни не было ничего.

– Совесть, – это признак человека! – сказал он, нарушая мою идиллию с истерическим смехом.

Во мне взорвался вулкан. Хотелось его свалить и избить. Все романтические чувства, которые зародились еще несколько секунд назад, он своими руками превратил в огонь. Который был готов уничтожить его. Только сердце оставалось на его стороне, и заставило спрятать весь гнев в область желудка, который просто кричал «Врежь ему!?». Я глубоко вздохнула, закрыв глаза, чтобы не убить его моментально.

– Я приму это за комплимент! – прошипела я.

Мозг не давал собрать мысли в одну кучу, они бегали от меня. Разум начал говорить со мной «Неужели это и есть признак шизофрении!?»… Сердце отбивало такой сумасшедший ритм, что можно было рассмотреть его форму, так как оно вырывалось через футболку. «Спроси его имя!?» – кричало сердце. Все мысли топили, и я не могла с ними справиться, полная растерянность. «Что это такое!?». Я не понимала, что со мной происходит. Пока сидела в своих мыслях, его кто-то окликнул, и из-за этого шума, я не расслышала имя. Как же я была зла на всех этих людей, которые помешали мне услышать. Хотелось их сжечь моим внутренним огнем. Что больше меня убило, так это то, что его кто-то крикнул, а он, даже не попрощавшись, развернулся и ушел. Я обхватила руками свои горящие щеки. Грубиян, нахал, упрямец. Этот список пополнялся еще более красочными словами с каждой секундой. Эти мысли менялись как коллаж. Сначала я ненавидела его, а затем мне казалось, что лучше него на свете никого нет. А его стиль и внешность сводили меня с ума. «Кейт, ты дура?» – послышалось, где-то в глубине моего сознания. Как же он меня раздражает.

Нервно достав из кармана сникерс, я начала его поглощать, как, откуда не возьмись, появилась та истеричная Лори. Наверное, по моему взгляду было видно, что разговаривать именно сейчас я не хочу. Но ее это не смущало, и она начала прыгать передо мной, рассказывая очередную историю. Зря, что она не понимает, какой я псих. Хотелось вбить ее в этот кафель. И где-то в сознании я это сделала. Особенный намек я дала ей тогда, когда фантик от сникерса полетел ей прямо в лоб. Только она хотела высказать мне свое разочарование обо мне, как весь зал, который состоял из шума, затих. Люди замерли, на мгновение даже перестали дышать.

Из зала прослушивания вышла та женщина, которая получила свое имя «стерва». Ей было лет 45—50, волосы собраны в пучок, белая в рюшечку блузка, и юбка – карандаш, которая подчеркивала ее осиную талию. Основной штрих для ее стиля, были остроносые туфли на шпильке. Пока ее рассматривала, поняла, что она направляется к доске объявлений. Вся толпа из людей синхронно повернулись в ее сторону. Было настолько тихо, что я слышала, как шуршали листы в ее руках. Стремительно преодолев расстояние, она подошла к углу с огромным стендом. Затем начала развешивать листы. В людях наблюдалось напряжение и казалось, что сейчас эта толпа не выдержит и собьет ее с ног. Она медленно, будто испытывая наше терпение, цепляла листы на гвозди. И, когда закончила, резко повернулась к нам, посмотрев высокомерно на всех с ехидной улыбкой. Эти четыре листа, вывешенные на доске, испытали страх, когда вся толпа побежала к ним, чтобы увидеть свое имя. Во мне, конечно же, тоже не было терпения, но не бежать же под танк, так можно и не выжить. Мысли эти меня немного отвлекли от него. Через несколько секунд зал наполнился эмоциональным взрывом. Кто-то прошел и отплясывал, кричал, прыгал на своих друзей, слезы радости и пожелания удачи другим. Кому же повезло меньше, падали на пол, крича и плача, хватались за волосы, будто это был их последний шанс. В комнате начал витать запах сырости, и даже привкус соленых слез. Насмотревшись на все это, я задумалась, как же отнесусь к своему провалу. И ответ найти не смогла. Толпа начала рассасываться, и мне удалось протиснуться между людьми.