Арина Моралес - По следам прошлого, или Истерзанные души

– Андрей, ну давай начистоту, чем мне это увлечение поможет в жизни? Профи мне всё равно не стать. Питать слепые надежды я не люблю. – Лия нарочито безразлично пинает камни, руки она спрятала в карманы джинс.

– Откуда такая уверенность? Ты даже не пыталась стать профи! – Я раздражён, как можно так легко отчего-то отказываться?

– Я просто знаю. – Лия смотрит на меня стеклянными глазами.

«Просто знаю? Тогда что с твоими глазами? Они наполнены слезами».

– Лия, что случилось? Расскажи мне. Пожалуйста. Я не обещаю помочь, но обещаю выслушать. – Я сижу на старой лавочке, которая осталась со времён старой школы, указываю ей на место рядом с собой.

– Андрей… Всё не так просто… Я далеко не из такой семьи как ты… – Она делает паузу, смотрит на мою реакцию. – Мои родители не будут оплачивать мне учёбу, тем более на журналиста… Не факт вообще, что я куда-либо пойду учиться, возможно, пойду к маме в кафе официанткой. – Она снова набирает в грудь воздуха. Каждое слово даётся ей с трудом, как будто бы причиняя боль.

– А из какой я семьи? – Я в шоке, она думает, что моя семья достойна похвалы. Нет, девочка, эти люди не достойны называться родителями. Я молю небеса, чтобы их уже не было на этом свете.

– Уверена из очень хорошей. Ты такой воспитанный, образованный. Ты учишься платно, что означает, они платят за твою учёбу. Мне остаётся только мечтать об этом. – Вздыхает она и вытирает слёзы рукавом.

– Я работал с четырнадцати лет. Убирал мусор, мыл машины. Я сам плачу за свою учёбу. У меня нет родителей. Я сирота.

Наверное, её удивило то, как спокойно я об этом сказал. Я столько раз повторял эти слова «Я сирота», что они пропитались внутрь меня, я сам в это поверил. Хотя я всегда им и был, даже в том доме, сидя вечерами за столом мы были сиротами. Сиротами, сидя бок о бок, с родителями.

– Прости. Господи, мне так стыдно. Я тебе очень соболезную. Я жалуюсь тебе на свою жизнь, в то время как твоя…

– Подожди! – Я прерываю этот поток ненужных слов. – Мне не нужно сочувствовать и жалеть. Жалость – самое худшее, что можешь предложить человеку. Напротив, считай, я освободился из плена.

«В котором прожил 10 лет. В котором потерял часть себя. В котором наполовину умер», – подумал я, но так и не сказал этого.

– Андрей, я не знаю твою историю. Просто знай… Когда ты будешь готов выговориться, моё плечо в твоём распоряжении. В свою очередь могу ли я рассчитывать на твоё? – Она мне улыбается самой настоящей улыбкой, на левой щеке появляется ямочка.

– Миледи, моё плечо готово к вашим слезам в любое время дня и ночи, – мне смешно и грустно оттого, как легко с ней можно говорить о совсем не лёгких вещах. О вещах, которые меня убили.

Расскажу ли я когда-нибудь ей своей семье? О моей Сонечке? О том, как мы гуляли вечерами, как сидели на крыше сарая, как она заплетала куклам косы и мечтала играть на гитаре? О том, как мы делили с ней один кусок хлеба на двоих или о том, как я прятал её в том же сарае, а она всё время хотела оттуда сбежать? О том, что произошло в ту ночь? И что было после? Наберусь ли я смелости вспомнить лицо моего родного и близкого человека? Осмелюсь ли сказать её имя вслух? Сонечка, Соня, София… Моя милая, маленькая девочка. Моя родная… Стоп! Хватит! Даже просто сказать это про себя доставляет физическую боль.

Вам когда-нибудь вырывали сердце из груди? Я сейчас испытываю именно это. Моё сердце вырвали в ту ночь, топтали его ногами, швыряли о стены, а потом сунули на место. Но это больше не его место. Зачем он мне, если оно идёт в комплекте с той нечеловеческой болью, что пришла вместе с ним? Я не хочу это испытывать, я не хочу это помнить! Я просто хотел быть обычным ребёнком десяти лет… Но перед глазами снова эти сумасшедшие глаза и осознание того, что половины меня больше нет… Что моя жизнь никогда не станет прежней… И в ту ночь я вышел из дома тем же десятилетним мальчиком, но внутри я был сломленным человеком. Я больше не был ребёнком, ведь дети такое не чувствуют, не должны, по крайней мере. Маленький мальчик ушёл в ту ночь навсегда и больше я его не видел.

По выходным Лия на завтрак готовит блины, мы завтракаем, а потом я еду на встречи. Такое начало дня стало уже привычным и представить, что когда-то будет иначе просто невозможно. Как я вообще раньше жил без этих блинчиков?

– Во сколько ты сегодня приедешь? – Лия намазывает блин маслом, сворачивает конвертом и протягивает его мне.