Лисс Захаров - Не врите мне в лицо

– Да, хуже, чем ты думаешь.

– Значит 10 лет коту под хвост. Жаль. Эд откинулся на подушку и закрыл глаза.

– Не переживай ты так, всегда может выпасть шанс.

– У меня его больше нет.

– С чего ты взял?

– Вот так.

– Посмотрим, что на твоей работе скажут.

– Выплатят компенсацию и уволят нахрен, с занесением в черный список.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что я знаю. Я этого не хотел, просто так получилось. После дурацкой смерти Дага, вернее героической, мне от этого не легче, похоже его мама поспособствовала.

– Это которая?

– Ага.

– У тебя были такие связи, а ты сидел у нас в баре и слушал то, что тебе не нужно.

– Потому что у вас не надо притворяться и через 5—10 минут уже знаешь кто и сколько стоит. А у нас можно 10 лет проработать и не узнать человека. Наверное, я изначально себя неправильно повел.

– Ты-то? Почему?

– Ну у меня рабочий день 8 часов, плюс обед. На обед хватало 15 минут – сходить в туалет и выпить банку энергетического пойла. Если я задерживался, мне шла двойная оплата, но это было редко. А они сидели до упора, создавая видимость работы, когда я мог просто в карты играть или книгу читать. Никто слова не сказал. Мне уколы надо было делать, договорился с их врачом, который патологоанатом. Они за мной проследили, как малые дети, честное слово. Натрепали начальству, что я чуть ли не зомби, иначе как объяснишь, что я лежу на железном столе со спущенными штанами. Мужик оказался понятливый. Лучше я другому заплачу.

– Сказал бы мне, я бы нашел врача.

– После госпиталя мне не хотелось с вами общаться, возможно когда-нибудь расскажу. Они стали следить за мной. Со стороны я выглядел параноиком с PTSD, а куда пойдешь жаловаться, если приходят пораньше, чтоб у меня в столе покопаться, комп пару раз вскрывали, до дела не добрались, ну я сумку перед Стефаном вытряс. Он как шприцы увидел… скандал был. Я начальству высказал все, что думаю. Даже секретную камеру поставили, видели, что они в отсутствие начальства вытворяют. Гадюшник просто. Не знаю как они работали, по-моему, не очень. И все друг друга ненавидели. Хороший отдел, правда?

Потом девочка начала клеиться эта – Элли. По-моему, ей детей надо штук 5 и мужа рохлю – тогда она счастлива будет, что всех опекает. Она, типа, решила надо мной шефство взять. С меня хватило 4 раза пообщаться с ней наедине. Снулая рыба. Мне Энн больше нравилась. Знает, чего хочет, поговорить интересно. Но я не знал, что у нее такие проблемы, а мне никто даже не намекнул.

– Видел я твою Энн – на лице написано, что дебилизм у нее. Сам посмотри – она старше тебя, одевается как школьница.

– Ну я вроде ей намекнул, что надо одеваться поприличней, иначе ее серьезно никто воспринимать не будет. Она согласилась, даже прическу изменила. Если б я знал, сколько у нее мужиков было, хорошо привычка осталась презервативы с собой таскать. Ну вот так, конец моей карьеры.

– Эд, это не конец, это начало чего-то большего.

– Точно. Стаканы и полы у тебя мыть. Ну сам на меня посмотри – куда меня возьмут? Никуда. Я не знаю, что я сделал не так, на другой день все знали, что я насильник и извращенец, и эти двое отлупили меня по полной.

– Ты бы их мог…

– Мог, не получилось. Пропустил один удар – когда меня головой о край раковины стукнули, а потом по ногам, сам знаешь, уже лучше лежать и думать, когда устанут.

– Честно? Не знаю. Я не был в таких переделках.

– Правда, что ли?

– Правда. На это пистолет есть.

– Мать твою, ты хоть представляешь…

– Представляю. Поэтому, извини, ты вот честный и благородный лежишь тут и лежать тебе еще недели две, а я с тобой сижу, а не наоборот.

Через две недели он, с мешком лекарств и согнувшись, как старик уходил из госпиталя. Адам и Огги сказали, что шрам вполне приличный и можно будет сделать тату. Все видели, что на душе у него неладное творится, но помочь ничем не могли. Еще через несколько недель его вызвали в контору Торренса. Когда он пришел, то с трудом узнал братьев, их начальника он не знал, но понял, что это он. С другой стороны были представители из комиссии по внутренним расследованиям. Ему принесли коробку с вещами, которую Дилан убрал под стол.

Дальше начались обсуждения и прения, смысл которых сводился к тому, что, Эдвард получает крупную сумму денег с шестью нулями, такс фри, и на этом инцидент будет закончен. Оперативники вернутся на работу и им запрещено даже близко приближаться к семье Эда. Происшедшее не будет занесено ни в какие дела и любое упоминание будет расценено как клевета. Ему оплатят и госпиталь, и больничный, но больше он не имеет права работать в госструктурах.