Екатерина Яшникова - Посмотри на меня

…Что там с нами будет, ива?
Спит ребенок в колыбели.
Зелена и молчалива
Ты качнёшься еле-еле.
Рук своих резные кисти
Вскинешь вдруг над берегами
И вздохнёшь, роняя листья:
«Нас укроет под снегами…»

Не ломай пшеницы, сбереги для хлеба.
Ветер колосится синевою неба.
Лето ходит босо рябью по заливу,
И звучат покосы птичьим переливом.

Там вдали, где рощи зеленели крыши
И дышалось проще, и мечталось тише,
И казалось, будет все навек зеленым —
Только высох прудик под сгоревшим кленом.

Никто не ездит по этой дамбе
Уже лет восемь.
Мох съел дорогу.
Деревья бьются стволами о земь,
С землёй срастаются понемногу.
Уходят люди, дома пустеют.
Трава погоста закрыла плиты.
Зря старики о годах жалеют.
И старики, и года забыты.

Не будет дома никогда
Тому, кто предпочёл свободу.
Так застоялая вода
Бегущую не тронет воду.

Так твёрже память сургуча
У писем, брошенных в дороге,
И молчаливую печать
Стопа оставит на пороге.

Но тот, что тёплый славит быт
Пусть не прельщается благами.
Ведь также будет он забыт
И станет пылью под ногами.

Вот, стою у проруби. Прорубь кричит: «Ныряй!»
Припорошена снегом, точно бельмо глазное.
Я смотрю на её совершенный округлый край,
А потом на себя – во мне тоже кричит, сквозное

Обо всём, что сбежало временем, молоком —
Так протяжно, тихо, словно рожок пастуший.
Я привыкла терять, не мучаясь ни о ком.
Я привыкла терпеть, чужие спасая души.

Прохожу мимо проруби и затыкаю уши.

Меня рисовали на этих холстах.
Размашисто, грубо, без тени искусства.
Я бранью ломалась на ваших устах
И падала с кисти в полотна без чувства.
Художники лгут. Я не чёрный квадрат.
Не море, не небо. Не первые птицы.
Я что-то другое. Но масляный яд
Вновь скроет меня, запрещая родиться.
Меня нарисуют, опошлив до дна
На выданье, в дар, без идеи, от скуки.
Но верю. Во мне ещё есть глубина.
И свет. И движенье. И новые звуки.

Из четырёх я выходила стен.
Была водой, лилась в ладонь и мимо
Лилась, руками сбитая другими
К ступеням, прочь, чтобы исчезнуть с тем.
Сбежав с ноги, прослыть росой у трав,
Ничем не выдав свой горячий нрав, застыть
По каплям на листах полыни,
Из дорогой обители удрав.

И выйдет час – я перестану течь.
Короткий час – ни корня, ни потомков,
Оставлю только жажду и пророков,
Грядущих рек торжественную речь.

Но стен не различить среди обломков,
Полыни от покоса не сберечь.

«Вы выходите на следующей станции?»
Воздух режет нос – индийские специи
У соседа справа, девушка к лекции
Опоздает, мы в одном живем панцире.
Шестиклассник с торбой – плаванье, секция.
На стене призыв спешить к новой акции.
А мне словно дверью стиснуло пальцы, и
Дальше – скальпель, стол, рука, вивисекция.
Дайте что ли с лучшим другом проститься, я
На границе, смерть любуется танцами.
Говорили в капюшоне, безлицая,
А на деле – автомат, амуниция.
Вы выходите на следующей станции.
Вы выходите на следующей станции.

Депоздним поездом к Москве,
К дверям коленями
Я выйду в августе, где сквер,
И площадь Ленина.

Какой-то красный бригадир
Нальёт мне синего,
И мы восславим целый мир,
И всё россиево.

И с нами Веничка, и Спас
Парадной лестницы.
Пройдёт с косой, увидит нас —
И перекрестится.

Поезд следует до станции Владыкино.
Оставлять людей, не забывая вещи.
Уступать места для стариков и женщин.
Взять проспект, убрать в карман и позже выкинуть.
Слиться с поручнем, смотреть в окно на станции.
Жизнь-вагон на рельсы давит как на плечи
Кольцевая вечна – человек не вечен,
Кто-то вызовет полицию по рации.