Полина Луговая - Любить не страшно

…Там вкусно пахло котлетами, компотом, стучали ложки: был обед. В следующий приезд этого же дня, чтобы ещё раз увидеть Анюту и сказать ей собирать «чемодан», нам пришлось ждать её в отдельной комнате, пока шёл урок музыки.

Пока мы ждали, тихонько открылась дверь и несколько сотрудников друг за другом «случайно» прошли мимо нас, с огромным любопытством разглядывая меня и сестру. Мы не поняли, что они сказали, вроде бы поздоровались, как-то странно жестикулировали, но очень доброжелательно. Трое из них остановились чуть поодаль, и мы услышали негромкий разговор: «Сразу видно, иностранцы, а как они похожи между собой!». Мы не выдержали и начали смеяться… А спустя несколько минут уже хохотали вместе с ними.

Вскоре из кабинета музыки появились детки от двух до четырёх лет, они шли, держась за руки. Проходя мимо нас, они замедлили ход, затем совсем остановились, натыкаясь друг на друга. Мы смотрели на них, они смотрели на нас. Воспитателей не было – только мы. Дети стали подходить к нам всё ближе и ближе. «Что делать, как себя вести?» – мелькнуло у меня в голове.

И вдруг белокурая, с красными щёчками Анютка сердито начала заталкивать детей в комнату. Закрывая дверь и держа её спиной, упираясь ногами в пол и руками в дверные косяки, громко начала кричать: «Это мои тёти, это не васы тёти. Не пусю!». Бой продолжался. Дети напирали, Аня сдерживала натиск, обороняясь изо всех сил, и что есть мочи продолжала сердито кричать. На шум прибежали воспитатели, закрыли дверь и оставили нас наедине.

Опасность миновала, и перед нами уже кротко стояла моя девочка с опущенными ресничками. Это уже был не воин, это был просто ангел…

Наконец нам вынесли подписанные документы, которые мы снова должны были отвезти в органы опеки.

– Анечка, ты нас жди. Пообедай, поспи. А когда проснёшься, мы уже за тобой приедем, как обещали.

В это время кто-то из проходящих врачей или воспитателей радостно воскликнул:

– Аня, ты поняла, что к тебе пришла твоя мама? Ты её так сильно ждала. Какая она у тебя красивая!

Наш ангелочек смотрел то на меня, то на сестру, и не понимал, кто из нас её мама, но как она была счастлива!

Чтобы не терять времени, мы с сестрой поехали в магазин, купили обувь, захватили новенькую одежду из дома и помчались в детский дом.

В дверях стояли главный врач и директор и, увидев нас, хором произнесли:

– А мы вас сегодня уже не ждали.

И вот момент настал. Нам вывели маленькую, несколько напуганную, но в то же время счастливую девочку. Ведь она ждала именно нас, и ждала именно сегодня. Мне хотелось кинуться к ней, обнять её, кричать, что я её люблю и что я её мама.

Когда Аня нас увидела, казалось, что она начнёт прыгать от счастья, но чувство радости боролось в ней с чувством страха, неизвестности, тревоги. И я побоялась её спугнуть, понимая, что нужна пауза, в первую очередь, ей.

Немного поборов робость, Анюта с интересом заглянула в пакет, достала новенькие, ещё с этикетками, вещи и с изумлением спросила: «Это всё мене?».

Директор и главный врач забыли, что рабочий день давно закончился и им пора домой. Они понимали, что начинается новая жизнь этого маленького человечка, и слёзы радости блестели у них на глазах.

Держась за руки, мы втроём вышли из детского дома.

Когда шли по дорожке, нас провожал весь персонал: повара, нянечки, воспитатели, дворник, врачи, медсёстры. Кто-то хлопал, кто-то махал, кто-то просто плакал.

«Анечка, какая ты счастливая! Как тебе, деточка, повезло! Какая у тебя мама красивая!» – доносилось со всех сторон.

Но наши ангелы-хранители знали, что счастливы и мы, что повезло и нам, и у нас доченька красивая!

Да, это многого стоит – испытать такое сильное чувство счастья, тепла и любви.

Мы подошли к машине.

– Тётя, что это?

– Это наша машина, доченька.

– Наса?

– Да, наша, – сдерживая улыбку, сказала я.

– И мой тоза? – продолжала Анюта.

– И твоя тоже.

Я посадила ребёнка на заднее сидение, пристегнула. Любопытству малышки не было конца, как, впрочем, и страху.

До дома ехать было недалеко, но путешествие это помню, как сейчас. Нижний край окон в машине был на уровне Аниных бровей, поэтому ей видно было только небо и верхушки деревьев. Вытаращив свои глазёнки, она не отрывала их от всего, что видела, пугалась больших машин, внезапно проходящих рядом. В зеркале заднего вида я наблюдала, как она, отшатываясь от окна, каждый раз крестилась, бормоча что-то себе под нос.