Иван Иван-Чаев - Жизнь Русакова. Часть II. Русаков в СНГ

Еще одним местом, где можно было «поддать» прямо среди рабочего дня, стало само Главное Здание! Да, да, именно там, где сидело все институтское и вообще филиальское начальство! Для одной из лабораторий Института (с большим количеством приборов) был отведен так называемый «цокольный этаж» (или, в просторечии, Цоколь). Уже само это место было, что называется, не на виду. Но, более того, под Цоколем был ведь еще подвал. А в подвале были такие комнатки, в которых, в частности располагались всякие станки (токарный, фрезерный и т.д.), необходимые для нужд лаборатории. И вот, один человек из нашей «гоп-компании» имел ключик от такой каморки. Сколько там было выпито – не передать словами! До поры до времени нашим гулякам как-то удавалось выбираться оттуда незамеченными. Но один раз не повезло. Один из собутыльников, выходя из подвала на центральную лестницу, вдруг уперся головой в чей-то живот. Подняв голову, он увидел перед собой… Директора! Естественно, его пьяный вид не ускользнул от начальника. В итоге «герой» схватил «выговорешник»!

Часто выпивали и в других институтских точках, таких, например, как «Пункт проката», где выдавались сотрудникам всякие приборы. Заведовал пунктом также знакомый компании человек, любивший выпить. Иногда пили и в других помещениях – как правило, в различных «технических» подразделениях, куда научное начальство редко совало свой нос. Бывало, и наглели, уходя пить с работы к кому-нибудь на квартиру прямо в рабочее время. И ведь проносило же как-то! Но в те тяжелые времена Институт (как и весь Заполярный Филиал) выживал. Зарплату платили небольшую и с перебоями, поэтому на многое тогда смотрели сквозь пальцы. Для пьяной компании каждая зарплата была праздником – уже в очереди, потирая руки, договаривались, где и когда сегодня будут выпивать! Часто начинали прямо в вышеназванных «злачных местах» института, потом перемещаясь на квартиры или, иной раз, в какие-нибудь увеселительные заведения.

Пьянство в городе: приключения в барах и «на хатах»

Таких, кстати, тоже было много. В основном, маленькие бюджетные рюмочные и бары, в которых наши «герои» знакомились с другими веселыми жителями и жительницами города. Те обычно всегда удивлялись – надо же в Академии Наук есть такие бедовые и лихие ребята! Часто после таких знакомств оказывались в гостях в различных точках города, причем порой на весьма специфических «хатах» с довольно маргинальными постояльцами. Как еще тогда ничего со всеми не приключилось, остается загадкой. Во время своих «загулов» друзья часто импровизировали. Например, как-то раз Русаков с приятелем возвращались с очередной «пьянки» домой. Вдруг, увидели, что в местном ДК гуляет какая-то организация. Узнали, что за праздник. Кажется, это был День Энергетика. Ну и внаглую зашли, разделись и потихоньку просочились за столики. Народ там был уже тоже выпимши, и никто не задал Русакову с товарищем ненужных вопросов. Короче, весело погуляли на халяву!

И таких случаев было очень много. В конце концов у Русакова в городе завелось очень много знакомых собутыльников. А в некоторых барах и он, и его компания считались завсегдатаями. Вся публика и официантки с барменами уже встречали их как родных. Часто пили не весть что, всякую паленую водку, особенно когда бегали в какой-нибудь ночной шалман за добавкой. Сколько народу тогда потравилось этим зельем, но Русакова и компанию всякий раз проносило мимо беды. Обычно на «пьянках» компания вела умные разговоры – и про науку, и про спорт, и про политику. Как им тогда казалось, это было очень весело и интересно. Также весело было и влипать в различные приключения. Но такие приключения бывали «весёлыми» лишь пока они не заканчивались плачевно. По прошествии не столь долгого времени многие участники тех пьяных шабашей в итоге спились окончательно или вообще ушли из жизни во цвете лет…

В конце концов, Русакову и другим членам их «веселой компании» пришлось взяться за ум и покончить со своей разгульной жизнью. Вернуться к работе и семьям или создать новые вместо распавшихся. В немалой степени этому способствовала политика пришедшего на пост директора Института Геологии – Академика.

Академик, придя в Институт, еще не был ни академиком, ни даже член-корреспондентом АН СССР. Эти титулы он получил как раз во время своей работы в Заполярье и в новейшей истории Института Геологии пока остается единственным обладателем такого высокого звания.