Сергей Сержпинский - Дворяне 1

И действительно, больной почувствовал облегчение. Он даже сел на диване, озираясь по сторонам мутными, ещё до конца не просветлевшими, глазами. Иголки жена собрала в коробочку и сунула её обратно в саквояж.

– Серёжа уже уехал? – Спросил Николай Николаевич.

Павлик и Глеб почти хором сообщили, что уехал. Они обрадовались улучшению самочувствия отца. Мальчики всё это время, пока отцу было плохо, вели себя тихо, видимо, переживали. По-своему характеру они были подвижными и шаловливыми детьми.

Евпраксия дала больному выпить микстуру, которую приготовил друг семьи, хороший врач, тоже живший в Петрограде. Микстура снижала температуру. Выпив её, Николай откинулся на спинку деревянного, вокзального дивана, и закрыл глаза. Жена озабоченно смотрела на него.

– Коленька, тебе стало легче?

– Да, Планечка, только голова кружится. Но это пройдёт, я знаю. Выпить бы чего-нибудь кисленького. Может, купишь здесь какого-нибудь соку?

На вокзале всю ночь работал буфет, и Евпраксия встала в очередь, чтобы выполнить просьбу мужа. В это время с дивана напротив подошёл бородатый, хорошо одетый низенький человек и обратился к Николаю:

– Уважаемый, дайте закурить.

При этом он близко наклонился к больному, словно тот плохо слышит.

– Извини, не курю, – ответил Николай.

Мужичок как-то быстро юркнул в сторону и исчез в толпе прибывающих на вокзал пассажиров. Когда Евпраксия вернулась с купленным соком, то муж попросил её

вновь повторить процедуру иглоукалывания, но коробочки с иголками на месте не оказалось.

– Это, наверное, тот дядька иголки украл, который просил закурить, – предположил Павлик.

Сержпинские с возмущением стали обсуждать это неприятное происшествие. Они не могли понять, как вор ухитрился достать незаметно из саквояжа коробочку.

Евпраксия даже заплакала.

– Что за люди эти воры. Работать не хотят, так и смотрят, где бы стащить что-нибудь.

Она вытерла платком слёзы и, успокоившись, произнесла:

– Ладно, бог его накажет. Всё в этом мире не остаётся безнаказанно.

– А ты, Планечка, опять в бога стала верить? – удивился Николай. Он сам недавно стал атеистом, прочитав статью профессора Дарвина в журнале. Жену он тоже посвятил в эту теорию.

– Не знаю, Коля, без бога не проживёшь, на кого нам ещё надеяться, если не на бога – сказала она, тяжело вздыхая.

Глава 3

Смерть в вагоне

Поезд отправился из Москвы точно по расписанию, в восемь часов утра. Жена и дети с трудом довели больного до вагона Вологодского поезда. Николай Николаевич сильно ослаб и еле передвигал ноги. Выпив микстуру, какая имелась от простуды, он лёг на нижнюю полку в купе вагона и быстро уснул. Его дыхание было не ровное, он часто надрывно кашлял. Какое-то время кашлять перестал, и Евпраксия не могла понять: уснул он или впал в беспамятство. Но, вскоре муж открыл глаза и, задыхаясь, слабым голосом произнёс: «Священника позовите, умираю!»

– Где же я найду в поезде священника? – испугалась Евпраксия и заплакала.

Дети тоже зарыдали, но Павлик, пересилив себя, взял мокрый белый платок и приложил к потному лбу отца. Он сильно потел от высокой температуры, тяжело дышал, задыхался и вновь потерял сознание. Евпраксия и дети хлопотали возле него, пытаясь помочь: прикладывали мокрый платок к голове больного, но всё было безрезультатно.

– Мама, сходи, поищи врача, – сдерживаясь от слёз, сказал Павлик.

– Как я оставлю вас…, – всхлипывая, проговорила мать. – Ладно, пройдусь по вагону…

Мать ушла, а дети остались и не отводили глаз от отца. Глеб уткнулся головой в его ноги, прикрытые одеялом, и причитал плаксивым голосом:

– Папа не умирай, я не хочу, чтобы ты умирал…

Николай Николаевич и до этого имел бледный болезненный вид, но теперь он стал совсем не узнаваемый: лицо, заросшее щетиной, приобрело зеленоватый оттенок, как у покойника, и появились опухшие мешки под глазами. Вскоре Евпраксия вернулась с какой-то женщиной в чёрном платке, похожей на монашку.

Входя в купе, монашка тихо проговорила:

– Надо надеяться на милость божию.

Затем она начала не громко читать молитву, шевеля своим беззубым ртом. Николай Николаевич очнулся и, увидев женщину в чёрном платке, произнёс:

– Я очень виноват перед ними, – он с усилием указал пальцем на жену и детей.

– Не надо, ничего не говори, – с ужасом в глазах прокричала Евпраксия. – Лежи тихо, Коленька, береги силы, ты не умрёшь, всё будет хорошо!