Наталия Махровская - Ты узнаешь, что счастье есть. Современный любовный роман

– А знаете, не пойти ли нам в дом и не побеседовать там за чашечкой кофе, – предложил Ханс. – Думаю, что даже с коньячком, для духа.

Доктор засмеялся и предложил даме руку. Юлия смущённо оперлась на предложенную руку, и они медленно двинулись в дом.

– Моя дорогая, – разливая горячий кофе в фарфоровые чашечки, Ханс многозначительно посмотрел на Юлию. – Вы такая молодая, и красивая. Да, да! Не перебивайте меня. Вы душечка мало пожили и мало знаете в этой жизни. И я вам скажу, что когда вас так жизнь опустила разок, ничего не значит, что дальше будет ещё хуже. Совсем нет, хотите мою историю услышать?

Юля смотрела на Ханса во все глаза, не один раз она хотела его перебить, возразить ему, что он не прав, что она уродина, что больна алкоголизмом и не один раз хотела покончить жизнь самоубийством. Но он своим мягким голосом, не давал ей себя перебить, и ничего не осталось, как просто кивнуть головой и усесться поудобнее в кресло.

– Юля, сегодня я не возражаю, чтобы вы могли выпить, если вам, конечно, хочется, не стесняйтесь. Но завтра, уже нет. И никакие уговоры Хильды не возымеют действия. Так, что виски, коньяк?

Ханс подкатил сервировочный столик ближе к креслу Юли и вопросительно посмотрел на неё. Юлия сидела, не шевелясь, ей очень хотелось выпить, уже истёк час после выпитого стакана виски и тот жар, что обволок всё её тело, давно исчез, и ей требовалось добавки. Но стыд перед Хансом, перед Владом, перед той же медсестрой Хильдой перебарывал желание выпить. Юлия покачала головой и сказала.

– Извините меня Ханс, мне очень неловко. Я лучше выпью кофе. И я ужасно хочу услышать вашу историю.

– Моя дорогая, как я вам уже говорил, извиняться не надо, и зовите меня Иван, так мне будет приятней. Мои русские корни требуют русского общения, немцы скупы и в них нет широты души, как у русских. Эх, душа нараспашку! – воскликнул Ханс и подлил в чашечки кофе.

Мои родители познакомились здесь в Германии после войны. Мой отец чистокровный немец. По стечению обстоятельств он не был на фронте. Всё время он работал на одном механическом заводе, главным инженером. Когда закончилась война, жизнь стала очень трудной, колоссальные разрушения, нехватка продуктов, полуголодные, но трудолюбивые люди Германии делали всё на благо восстановления своей страны. Отец сутками пропадал на работе. О личной жизни молодой мужчина совсем не думал, хотя был самым красивым мужчиной на заводе. Ни одна юная, да и не очень, красотка вздыхала по нему. Но сердце его не тревожилось такими проблемами. Его отца убили ещё в сорок втором, а мать умерла через месяц, не выдержало сердце, Он остался совсем один, в огромной пустой квартире.

Моя мама, чистокровная русская. Пройдя всю войну и дойдя до Берлина, в последний день войны получила тяжёлое ранение в грудь и лицо, она была на грани смерти. Её положили в местный госпиталь, захваченный русскими солдатами, оперировали и лечили её немецкие врачи. Сначала перевозить было нельзя, а потом полк, в котором она служила санитаркой, быстро свернулся и возвратился на родину. То ли забыли про неё, то ли посчитали, что всё равно не выкарабкается, но так получилось, что мама осталась в госпитале, одна, никому не нужная, не зная ни словечка на немецком языке.

Она уже четыре месяца провела в госпитале, состояние её намного улучшилось. Она уже передвигалась самостоятельно по палате. Все больные, лежавшие там, жалобно поглядывали на русскую девушку, сочувствовали. Она ловила их взгляды и отворачивалась, прикрывая платком лицо. Те раны, которые были внутри, совсем не волновали её, но вот лицо, безжалостно исполосованное жирными шрамами, не давало ей ни минуты покоя.

Один раз отец навещал в госпитале одного сотрудника, который получил производственную травму. Было начало осени, погода стояла изумительная, все посетители гуляли по саду. Отец с товарищем сидели на скамейке и тихо беседовали. Мимо них прошла девушка с опущенной головой. Она была очень худая, больничный халат висел на ней как на палке. Ботинки на её ногах были на размер больше и поэтому она периодически спотыкалась. Товарищ прыснул от смеха, когда в очередной раз девушка запнулась. Услышав смех, она резко обернулась и украдкой бросила взгляд. Мой отец остолбенел. За изуродованным лицом он заметил невероятную красоту. Она же, потупив взгляд, поправила платок и пошла дальше вглубь больничного сада, стараясь меньше запинаться, но получалось у неё это с трудом. Отец расспросил своего товарища, кто эта девушка. И тот рассказал ему про русскую, которая вот уже четыре месяца, как находиться в клинике и врачи в затруднении, как поступить дальше, выписывать-то некуда.