Армен Петросян - История ангелов

Круглый экран мироздания то сиял, то переливался матовым отблеском в обрамлении светящегося обруча, пятна на нем то сливались, то расходились. Он был прикрыт таинственной пленкой, которую он скорей чувствовал, чем видел. На нем постоянно что-то происходило и он всегда выглядел по-новому, от него исходила своя почти неуловимая мелодия, несущая в себе новое знание, закрытое пока для всех. Это знание особое, его надо прочувствовать, впитаться им, и Горный Старец надолго закрывал глаза, пытаясь ее ощутить, внимательно прислушивался и в эти моменты походил на изваяние.

Происходило неуловимое слияние души и тела, земли и неба, звука и тишины, рождалось одно единое состояние, несущее в себе покой и мудрость.

Так уже было не один год. Старец не пропускал ни единого полнолуния, после которого он чувствовал себя очень легко, наполненный жизнью и энергией. В нем рождалось неизведанное и пока необъяснимое. Он жаждал его и ждал, ждал терпеливо, ощущая себя на пороге новых открытий, нового мира.

***

Голоса появились снова. Они шептали ему, чтобы он не боялся. Лучше смириться. То, что наступит – произойдет непременно, так как от него не зависит и лучше быть готовым к этому. Новое неизведанное – не обязательно означает страшное, скорей всего просто неожиданное. Оно интересно хотя бы тем, что несет в себе новые ощущения, новую информацию, и он должен быть даже рад этому, так как он избранный. Немного погодя голоса, пользуясь его пассивностью и нерешительностью, постепенно переселились в него. Они принесли с собой новые откровения: оказалось все, что его окружает, имеет имена. Дуб, который растет у больничной стены, называется Ромом, а кусты под ним – Каицей. Даже муха, влетевшая к нему, имела имя. Ее звали очень смешно – Маха.

Все это он записал в дневник. Больной чувствовал, что становится спокойным со дня на день, мысли текли размеренно и плавно, хотя появлялись неожиданно и полностью завладевали им. Голоса радовались его состоянию, постоянно поощряли к умственной работе, он по-новому стал воспринимать мир и находил в этом много интересного и радость, становился более чутким и восприимчивым к звукам и запахам.

Вскоре он понял, что каждый день отличается от другого по своему аромату. Солнечный в отличии от пасмурного пахнет по особому, более приятно. Выяснилось кроме того, что звуки и запахи могут быть как холодными, так и теплыми.

После этого он совершенно неожиданно открыл, что в действиях людей много бессмысленного. Особенно это относилось к “Будке”. Его движения были машинальны и, чтобы скрыть это, он прикидывался равнодушным ко всему и оттого был молчалив. Сегодня он принес Библию, которую больной выпросил у главврача во время их последней встречи. Всю жизнь он отрицал то, о чем имел лишь слабое понятие и теперь ради интереса решил ее все-таки прочитать.

Голоса шептали ему, что не стоит зря беспокоиться и дело это никчемное, но больной сразу уловил в них лживость, так как во рту появилось неприятно-терпкий вкус. Когда санитар вышел, он открыл Библию и стал читать. Книга заинтересовала его, особенно ему понравились частые повторы и крайне простой стиль. С первых же страниц разыгралось воображение.

Мысленным взором он окинул Эдем, уловил запахи и звуки в нем. Очень понравилась ему Ева. У нее были мягкие длинные волосы, тонкий стан, миловидное личико, но в глазах ее сверкали бесовские искорки.

Адам же предстал пред ним полным мужланом и был похож на санитара. А вот змея оказалась фигурой весьма колоритной и в воздухе сразу запахло ядом.

Ной вызвал в нем симпатию, проделки бога показались неубедительными и несколько бессмысленными, но фраза “обонял Господь приятное благоуханье,” – наполнила комнату теплым приятным ароматом.

С минуту больной сидел неподвижно, пока вдруг не закашлял. Он отложил книгу и стал шагать из угла в угол. Его мозг напряженно работал, одна мысль стремительно сменялась другой, и он не поспевал за ними. Больной затряс головой, чтобы остановить их поток. Голоса, беспрестанно звучавшие в голове, мешали ему, не давали сосредоточиться. Он закрыл пальцами ноздри и рот. Через минуту кровь застучала в ушах, заглушила голоса. Когда поток мыслей оборвался, он вновь принялся дышать.

Теперь думалось спокойно, и больной в мыслях вернулся к моменту создания солнца и луны. Слово “светильники” показались ему немножко смешными, но довольно точными и решил дождаться ночи, чтобы сверить это слово с луной. Солнце его не интересовало и ему было все равно, как его называют.