Они добрались до Клавдии Васильевны довольно быстро. Позвонили в дверь.
– Кто там? – спросила бывшая квартирная хозяйка.
– Это мы со Славиком, – ответила Алёна.
Загремела цепочка, залязгал язычком замок, дверь открылась.
– А я только сегодня вернулась от дочки. Зашла посмотреть, прибрать твою комнату, а он там стоит. И как это ты его забыла?! Ведь прямо посреди комнаты оставила, – тараторила старушка.
Клавдия Васильевна была подслеповата и глуховата, возможно, поэтому она не усомнилась в том, что перед ней Алёна.
Все вместе они подошли к двери бывшей Алёниной комнаты, старушка открыла её. Девушка сделала шаг и замерла в дверном проёме.
Посреди комнаты стоял небольшой чемодан. Он был допотопный, кожаный, потёртый и твёрдый. Алёна припомнила, что видела такой чемодан у них на даче, где-то на чердаке. Тот чемодан с чердака принадлежал когда-то её дедушке или даже прадедушке. Внутри того, на крышке, были наклеены старые выцветшие открытки и фотографии давно ушедших и теперь уже никому не известных людей. От них остались только эти изображения, которые пахли прошлым и грустью. В самом чемодане хранились старые пластинки, которые и проигрывать-то уже было не на чем. На пластинках, наверное, пелось про валенки и про то, что отцвели уж давно хризантемы в саду.
Этот чемодан был точной копией того, с чердака.
– Я пойду, поставлю чай, – засуетилась старушка.
Девушка неотрывно смотрела на чемодан. Она одновременно узнавала и не узнавала его. Сердце забилось быстро-быстро, готовое выскочить из груди. Дыхание перехватило. Алёна медленно и неуверенно двинулась к чемодану. Славик вошёл в комнату вслед за ней и невозмутимо сел на диван. Алёна же, словно продираясь через вязкую среду, шла к чемодану. Каждый шаг ей давался с трудом. Как в кошмарном сне, когда нужно бежать, потому что враги вот-вот настигнут, но тело не слушается тебя… потом титаническими усилиями ты преодолеваешь оцепенение и еле-еле переставляешь свинцовые ноги, чтобы убежать… Вот так и она продвигалась к этому странному чемодану. Он манил и отталкивал девушку. В нём было что-то родное и чужое, она хотела и не хотела открывать его.
Алёна, как ей показалось, бесконечно долго преодолевала два метра, которые отделяли её от чемодана. Время изменило свои свойства, и секунда для девушки теперь казалась вечностью.
Вот Алёна наконец-то подходит к чемодану. Чувства обострены до невозможности. Она ощущает терпкий запах, который исходит от чемодана. Этот запах такой знакомый… так пахло в детстве. Предметы видятся отчетливо и ясно, как никогда. Чемодан окутан лёгким, размытым зеленовато-жёлтым свечением. В то же время девушка видит каждую чёрточку, извилинку, потёртость на обивке. Она медленно тянет к нему руку и касается его прохладных металлических, слегка погнутых замков. Дрожащей рукой девушка пытается их открыть. Левый замок заедает, и Алёне приходится с усилием нажимать на него. Верхние половинки замков откидываются и глухо бьют по твёрдому телу чемодана.
Чемодан распадается на две части, и из него карнавальной грудой вываливаются яркие маски. У девушки снова перехватывает дыхание. Алёна начинает перебирать маски, узнавая каждую. Вот белая маска, отделанная лебяжьим пухом, пахнущая молоком и сливочными помадками, от неё исходит ощущение надёжности, тепла и любви – это маска послушной дочери. Вот алая маска с острыми шпильками, иголками, яркой мишурой слов, пахнущая крепким кофе, сигаретами и почему-то пластмассой, она слегка покалывает пальцы, словно через неё проходят слабые разряды тока, – это маска будущего журналиста. Вот маска с нашитыми пёстрыми кусками ткани вперемешку с обрезками кружев, пайетками и стразами. Маска пахнет большим парфюмерным магазином и пончиками – это маска лучшей подруги. Вот маска, увитая гирляндами из тетрадей, ручек, учебников, пахнущая бумагой, чернилами и книжной пылью. Она даже издаёт лёгкий шелест бумаги, словно кто-то задумчиво листает страницы книги, – это маска успешного студента. Были там уже отслужившие своё маски, например, маска школьницы. Она как-то потрепалась и выцвела, казалась замызганной и серой. Маска школьницы ничем уже не пахла и не издавала никаких звуков. Она выглядела старой, ненужной, безжизненной.
В чемодане лежало ещё много масок. Они были разнообразны: от маски жителя Москвы до маски покупателя в магазине. Они лежали в обеих половинках чемодана, одни казались живыми и переливались ультрамариновым спектром, а другие превратились в серое старое потрескавшееся папье-маше.
Читать дальше